Девушка с нижнего этажа

Вернувшись в поместье, я целую Картофелину в лоб и передаю ее мистеру Криксу.

Когда он говорит, шевелятся только усы в виде подковы.

— Передай Старине Джину, чтобы возвращался скорее, пока Картофелина не решила, что я ей нравлюсь больше.

— Непременно, мистер Крикс. Спасибо, что приглядываете за ней. До завтра.

Вернувшись к Беллам, я вижу, что Старина Джин в полузабытьи смотрит в открытое окно. Дышит он очень спокойно и медленно. Под полупустой чашкой на прикроватной тумбочке лежит сегодняшний выпуск «Фокуса». Старина Джин не замечает меня, даже когда я опускаюсь перед ним на колени. Дера смирно сидит рядом со мной.

— Все дело в микстуре, — шепчет миссис Белл, вытаскивая из-под кровати корзину. — Я принимала ее, когда у меня разыгрался артрит, и от нее действительно теряешь чувство реальности. Но Старине Джину будет хотя бы не так больно.

Я дотрагиваюсь до его руки, чтобы он ощутил мое присутствие.

— Картофелина, мистер Крикс, Лилейник, Портия, Чарли-Сэм, Пуля и Джастис передают тебе привет. А Пират, Фредерик, Амир и Колокол Свободы были на тренировке.

Здоровый глаз Старины Джина поворачивается ко мне и закрывается.

Я выхожу вслед за миссис Белл в гостиную, но дверь оставляю открытой на случай, если Старина Джин проснется. Мы уютно устраиваемся на обтянутом хлопком диване с потертыми подлокотниками. Миссис Белл что-то ищет в корзинке с вязаными шапками. Дера помогает хозяйке, обнюхивая содержимое корзины.

— У Старины Джина есть любимый цвет?

Мне сразу хочется назвать светло-коричневый. Мы всегда носили неяркую одежду, чтобы не привлекать внимания. Но теперь Старина Джин нескоро выйдет из дома. Уверена, что он выбрал бы оранжевый. Как-то раз одна женщина дала Старине Джину апельсин за то, что он перевел ее пугливую лошадь через пути. Когда мы насладились «благородным плодом», Старина Джин сказал, что тот по вкусу превосходит даже китайские мандарины.

— Думаю, оранжевый. У вас столько красивой пряжи.

— Мои родители — фермеры. У них много овец.

Дера издает громкое гав, и миссис Белл гладит ее по голове.

— Да, ты могла бы гоняться за пахучими шерстяными облачками, а не прозябать вместе с нами в городе.

— Миссис Белл, позвольте мне делать какую-нибудь работу по дому, пока я живу у вас. Что угодно, кроме готовки. Да и на кухне я могу быстро освоиться, если вы дадите мне пару уроков.

— Мы никогда не видели, чтобы из вашей печи шел дым. Чем вы питались?

— Фасолью и всем, что можно просто залить кипятком. А печку мы топили только тогда, когда вы разводили огонь в камине.

— Как вы об этом узнавали?

— Легко. Когда в камине горит огонь, труба нагревается.

— Как же вы жили без света? — Миссис Белл выуживает из корзины оранжевую шапку с белыми полосками и кладет ее на столик.

— В стенах есть небольшие окошки. Снаружи их не видно из-за кустарника. Старина Джин иногда очищал их от листьев и грязи.

Миссис Белл улыбается, и ее лицо усеивают тонкие морщинки.

— Мне бы очень хотелось посмотреть, как у вас там все устроено. Но сперва я хочу тебя кое с кем познакомить, — с этими словами миссис Белл резко встает и подходит к одной из дверей.

К той, что ведет в типографию.

Нэйтан и мистер Белл склонились над письменным столом, тем самым столом, за которым были написаны сотни тысяч слов. Он кажется мне довольно старым, но крепким. У меня по спине пробегают мурашки: наконец-то я встретилась с издателем, наконец-то я стою в этой комнате. Я вдыхаю металлический запах печатного станка, запах чернил и можжевеловых дров — все это сливается в аромат созидания и прогресса. При виде хитроумно замаскированного в стене вентиляционного отверстия у меня перехватывает дыхание.

— Никто из участников не захочет с нами разговаривать, — гремит голос мистера Белла. — Они все обещали дать эксклюзивное интервью «Конституции». Была бы у нас хоть какая-нибудь зацепка…

— А, вот и она, — произносит Нэйтан, выпрямляясь.

Мистер Белл оказывается одного роста с сыном, только чуть шире в плечах и резче в выражениях. Шишковатая голова его покрыта вязаной шапочкой. Мистер Белл снимает с громоздкого носа очки и убирает их в карман льняного пиджака. Нас отделяют всего четыре шага. Мистер Белл чуть наклоняет здоровое ухо в мою сторону.

Сверля меня покрасневшими карими глазами, он почесывает поросший щетиной подбородок — наверное, раздумывает, что сказать. У меня начинают трястись поджилки. Наверное, мистер Белл приехал сегодня утренним поездом.

— Так, значит, все эти годы у нас в подвале жила китаянка, внебрачная дочь миссис Пэйн, — эти слова эхом отдаются в типографии, где не так много мебели и совсем нет ковров.

— Сэр, я прошу прощения за все… неудобства, — сюда лучше подошло бы слово переполох. — Мы с дедом у вас в долгу. Поверьте, мы расплатимся, как только сможем.

Мистер Белл рассекает воздух ладонью, будто отгоняя мои слова.

— Это мы у вас в долгу. У «Фокуса» уже… — Он бросает взгляд на сына.

— Почти две тысячи двести подписчиков, — ликующим голосом подсказывает Нэйтан.

Мне перестает хватать воздуха. А ведь впереди еще целая неделя марта.