Девушка в красном платке

Но казнь отца и брата стала для него слишком тяжелой ношей; он потерял способность говорить, онемев от горя и потрясения. Глубоко подавленный, он не пролил ни слезинки. Он казался застывшим, ничего не понимающим, далеким, запертым в безмолвной тюрьме собственного разума, и Элиан начала терять надежду когда-нибудь снова до него достучаться. День за днем она сидела с ним у реки, мягко обращаясь к нему, произнося слова надежды и любви, которые, как она думала, возможно, отопрут ту тюрьму тишины, в которой он находился.

Снова стали просачиваться новости – теперь уже не слухи, но сообщения в газетных листовках и голоса по радиоволнам. Так, на севере бушевала жестокая битва; немцы сражались за выживание на всех фронтах, но благодаря силам союзников и решительным усилиям борцов Сопротивления по всей Франции ход войны переломился безвозвратно.

Одним серым утром, когда грозовые тучи омрачали летнее небо, Матье сидел под ветвями ивы, обняв руками колени, склонив голову и отрешенно смотря на реку. Несколько мгновений Элиан стояла и наблюдала за ним, ее сердце обливалось кровью, страдая за любимого – увязшего где-то внутри этой оболочки с пустыми глазами. Если бы только найти ключ, который отопрет его боль, если бы только достучаться до него. Луч солнца вдруг прорезал облака и блеснул на стальных кольцах колючей проволоки, все еще оплетавшей реку. Облака расступились, и за проволокой солнечный свет осветил заводь, заставляя воду сверкать миллионом танцующих огней.

Внезапно Элиан поняла, что делать.

Она побежала к сараю и вынула из-под кучи заброшенных инструментов пару ржавых ножниц. Не глядя на Матье, она зашагала вниз к берегу, где клубок проволоки перегораживал плотину. Ножницы были тугими, но ей удалось развести лезвия в стороны. Она приставила их к нитке проволоки, направила все силы в свои худые руки и рывком свела лезвия. Понадобилось несколько лихорадочных движений, но в конце концов нить согнулась, а потом разломилась, разлетаясь в разные стороны. Элиан взялась за следующее место. А потом сильные руки забрали у нее ножницы, и она отошла в сторону, позволяя Матье кромсать проволоку. Он быстро справился с ней, отрывая отрезанные кольца, не обращая внимания на порезы в тех местах, где шипы разрывали кожу рук, тяжело дыша, заставляя тупые, заржавевшие лезвия ножниц смыкаться снова и снова. Последняя нить проволоки разломилась, и он бросил ножницы на землю. Элиан шагнула на плотину, не снимая обувь, и протянула ему руку.

Наконец он посмотрел ей в глаза. Ее спокойный серый взгляд, казалось, прорезал проволоку, оплетавшую его разум, а ее улыбка растопила лед, сковывавший его сердце. Они вдвоем вышли на середину реки, и там она обернулась к нему. Грозовые облака теперь уплывали, открывая синеву летнего неба. И пока это происходило, Элиан видела, как такая же ясность стала появляться в темных глазах Матье, когда из них потекли слезы.

Она взяла его руки в свои, и они остались стоять в середине реки. Вода пенилась над их щиколотками, ее звук уносил мучительные всхлипы, сотрясавшие Матье, пока его слезы падали в пенную завесу, которая накрывала плотину. Когда он наконец успокоился, она наклонилась к нему и поцеловала его лицо, чувствуя соль от слез.

– Я люблю тебя, Матье, – сказала она.

Он отодвинулся, чтобы вновь взглянуть на ее лицо, лицо, по которому он так долго скучал. Его голос был надтреснутым и хриплым, но это был его собственный голос, наконец вернувшийся к нему.

– Я люблю тебя, Элиан, – ответил он.

Аби, 2017

Дом Элиан располагается в паре долин от Шато Бельвю, на середине холма, чьи опаляемые солнцем, глядящие на юг склоны, покрытые виноградными лозами, простираются за ее маленьким коттеджем до лесов наверху. Похоже, как Элиан и предвидела, Матье в конце концов удалось найти место винодела в ближайшем шато, чтобы они смогли пожениться и зажить собственным домом.

Я волнуюсь, когда Сара останавливает машину у двери коттеджа. Нас пригласили на утренний кофе с Элиан и Мирей. У меня в голове уже сложилось такое четкое представление о сестрах Мартен, пока я слушала историю их жизни в военные годы, что были даже опасения разочароваться, если они вдруг окажутся совершенно другими. Конечно, я не ожидала увидеть молодых женщин, какими они были тогда: Мирей с копной подпрыгивающих темных кудрей и Элиан с прямыми медовыми волосами. На самом деле теперь, когда им обеим недалеко до сотого дня рождения, я, наверное, совсем не узнаю их, опираясь на те образы, которые представляла.

Сара проводит меня мимо входной двери, где бледно-розовые розы пышной россыпью карабкаются по стенам, и мы обходим коттедж, следуя дорогой, идущей вверх по холму к гораздо большему дому (надо полагать, шато, которому принадлежит виноградник), едва заметному среди деревьев над нами. Задняя дверь коттеджа приоткрыта, и пока Сара стучит в нее, я рассматриваю сад Элиан.