Девушки из Блумсбери

– Две тысячи пятьсот фунтов! – с восторгом объявил он, в нетерпении от того, что же случится следом. Ярдли оценил стоимость книги в тысячу фунтов в самом лучшем случае, основываясь на прежних продажах литературных работ за авторством женщин. «Мумия!» могла быть ценной предвестницей современной научной фантастики, но что тогда до немногой признанной женской классики – «Мидлмарч», «Гордости и предубеждения», «Джейн Эйр» и даже «Франкенштейна», – если ставки на до сих пор малоизвестный готический роман могли достичь нескольких тысяч фунтов?

Доктор Фисби сидел на переднем ряду, неуступчивый и нечитаемый, будто из камня. Ярдли следил, как на ястребиные, глубоко высеченные черты лица пожилого джентльмена нашла тень, когда он опустил голову одновременно в неприязни к соперникам и концентрации.

– Три тысячи, – спокойно сказал он.

От декларации уважаемого куратора зал разразился восторгами.

Ярдли ударом молоточка призвал всех к тишине.

– Три тысячи фунтов! – воскликнул он с неприкрытым ликованием. – Три тысячи фунтов раз, три тысячи фунтов два… продано за три тысячи фунтов Британскому музею!

Джентльмены в переднем левом ряду склонили друг к другу головы в беседе. Как обычно, они не обращали внимания на происходившее за их спинами. Они не видели, как четыре женщины и юная Эви Стоун одновременно поднялись со своих стульев, чтобы присоединиться к американке у дверей, прежде чем вместе выйти из комнаты, и не слышали щелчки многочисленных фотоаппаратов, направленных в их сторону.

Эви в одиночестве стояла на тротуаре у «Сотбис», продавца великих сокровищ прошлого и настоящего, пока женщины проходили мимо нее.

Женщина с осветленными волосами. Женщина в большой шляпе и очках. С жемчугами. В шубе. В черном.

Эви счастливо махала рукой, когда каждая из них быстро забиралась в поджидающее такси, чтобы уехать в четырех разных направлениях: Корнуолл, Бостон, Венецию, Нью-Йорк. Эви провела множество тайных встреч за последние две недели в «Темз Фойе» «Савоя», и лорд Баскин был волнующе прав, когда вспомнил, как Черчилль, де Голль и Масарик встречались здесь во время войны таким же заговорщицким образом. Эви действительно чувствовала себя лидером стратегической кампании, когда сидела за чаем с каждой из женщин, скрытая многоэтажными серебряными подносами и растениями в кадках. Она открыла в себе совершенно новое умение: вдохновленную координацию.

Такси опередили волну фотографов и газетных репортеров, столпившихся на тротуаре перед величественным входом во всемирно известный аукционный дом. Толчея, крики и вытянутые шеи приветствовали покупателей потерянной «Мумии!», быстро вышедших из его дверей и бесславно удалившихся. Камеры яростно вспыхивали им вслед, но когда море черных котелков начало расступаться и отступать, сквозь толпу мужчин Эви увидела того, кого не смела надеяться увидеть, – будто поджидая все это время, он стоял перед ней с протянутой рукой.

– Ты не уезжаешь? – в изумлении спросила она.

– Нет. – Эш взял ее руку в свою, прежде чем склониться к ней в поцелуе на виду у расходящейся толпы. – Я не уеду теперь, когда наконец нашел то, чего нельзя найти в другом месте.

И в этот миг Эви знала, что все-таки завоевала мир.

Что до тех, кто только что проиграл, и до причины их поражения, то впоследствии под фотографиями, сделанными в момент, когда молоток Ярдли издал финальный, категорический удар, появятся имена.

Миссис Эллен Даблдей, недавняя вдова Нельсона Даблдея-старшего.

Мисс Мэри Энн «Мими» Харрисон, актриса.

Леди Браунинг – Дафна Дюморье, писательница.

Мисс Маргерит «Пегги» Гуггенхайм, наследница и коллекционерка.

Миссис Соня Браунелл Блэр, недавняя вдова писателя Джорджа Оруэлла (урожденного Эрика Блэра).

Глава сорок третья

Правило № 1

Магазин по адресу Лэмбс-Кондюит-стрит, Блумсбери, будет отныне и впредь известен как «Книги и Карты Блумсбери»

Полная распродажа большей части запасов «Книг Блумсбери» прошла двумя неделями позже.

Тридцать тысяч томов было уменьшены вполовину, книга за книгой, в течение многих дней. Все это время Эви стояла стражем на этаже редких книг, следя, чтобы только должным образом оцененные ей и Ярдли книги покинули пределы магазина в жадных руках покупателей. Таким образом коллекция редких книг осталась относительно нетронутой, будучи самым ценным отделом в магазине.