Девушки из Блумсбери

– Но что это дает в плане истории?.. – Дюморье протянула последнее слово в едва скрытом раздражении.

Была половина второго четверга, и известная нелюбовью к публичности автор «Ребекки» и «Французовой бухты» сидела перед состоящей большей частью из женщин толпой на складных деревянных стульчиках с некоторыми стоящими позади них журналистами-мужчинами. Вивьен была в восторге, когда Эви упомянула шапочное знакомство с кем-то из лондонского театрального сообщества, кто мог бы бесплатно предоставить места для сидения. Вивьен не стала устраивать допрос об этих удивительных связях. Персонал «Книг Блумсбери» быстро узнал, что мисс Стоун не готова была делиться информацией о себе без крайней необходимости.

– Роман как форма существует не только в сюжете, – настоял журналист. – Некоторые поспорили бы, что избыточный акцент на антураже и пейзаже и на использовании фантастических идей вроде снов или видений для создания напряжения…

Дюморье чуть наклонилась вперед и сплела пальцы рук на коленях.

– Полагаю, слово, которое вы не можете подобрать, – готический.

Критик из «Дейли мейл», на приглашении которого настоял Алек, чуть слышно прочистил горло.

– Разве вы не имеете в виду романтический?

Грейс, стоящая чуть в стороне от мисс Дюморье, закусила губу.

– Думаю, что я в курсе собственных намерений. Это, – почетная гостья обезоруживающе улыбнулась женщинам в аудитории, – есть прерогатива и автора, и женщины.

Вивьен подумала, что это был идеальный момент для того, чтобы отойти от довольно напряженного разговора. Она сделала шаг вперед от места, где стояла рядом с Грейс, и объявила:

– У нас есть время для еще одного вопроса от зала.

Поднялась привлекательная женщина, одетая с ног до головы в черное, как Вивьен, и примерно того же возраста. У нее были теплые карие глаза, как у олененка, полные губы, накрашенные насыщенной красной помадой, и густые темные волосы – настолько роскошные, что Вивьен в кои-то веки пожалела о собственной короткой стрижке.

– «Кукла».

Мисс Дюморье откинулась в кресле, а пальцы правой руки будто против воли взлетели к губам во внезапном воспоминании.

– Понятно. Как любопытно. А вы?..

– Соня Браунелл Блэр.

Все в аудитории обернулись посмотреть на тенденциозную женщину, оказавшуюся среди них.

– И могу я узнать, как вы натолкнулись на этот мой рассказик?

– В «Горизонте». Я была ассистенткой у мистера Коннолли.

– В журнале Сирила? Вы совсем недавно закрылись, да? Мои соболезнования. – По тону Дюморье, однако, нельзя было сказать, что она расстроена новостями.

– Да. – Женщина заколебалась.

– Вы рассказывали мне, как натолкнулись на рассказ.

– Да. – Женщина снова заколебалась. – Мистер Коннолли принес его вместе с бумагами «Критерия», после того как мистер Элиот прекратил его публикацию.

Вивьен беззвучно произнесла буквы Т и С в сторону Грейс, с открытым ртом наблюдавшей, как две женщины обсуждают очевидно личный вопрос подачи рассказа в журнал.

– Значит, вы одна из всего двух людей, кому довелось читать его, – отметила мисс Дюморье с необычной скромностью. – Хотя я признаю, что распространила его намного шире. Без толку, могу добавить.

– Это сильный рассказ.

– Я всегда говорю: «Женщины хотят, чтобы любовь была романом, а мужчины – рассказом». – Дюморье широко улыбнулась комнате, когда женщины в ней открыто засмеялись. Вивьен кинула взгляд на Алека, который наблюдал с другой стороны их импровизированной сцены. Он не казался таким уж веселым.

– Вам был, если не ошибаюсь, всего двадцать один год, когда вы его написали.

– Вообще-то, – поправила ее Дюморье с гордой улыбкой, – мне было всего двадцать.

– Учитывая пришедший к вам с тех пор удивительный успех, вы не попробуете снова его издать?

Мисс Дюморье оглядела комнату, полную матрон средних лет и домохозяек, которые были в восторге узнать о мероприятии, которое они могли так удачно не упоминать перед мужьями, раз уж оно происходило посреди их отведенного на покупки дня. Вивьен и Грейс были как никогда правы в этом предположении, как и во всей этой инициативе. Событие, когда автор с известностью Дафны Дюморье читает из своей еще недописанной работы, новой рукописи под названием «Моя кузина Рейчел», а также отвечает на различные вопросы зала, превращалось в безусловный триумф магазина.

– Я считаю «Куклу» одновременно созданием далекого прошлого и слишком опережающим время для тех, кто управляет издательским миром.

– Вы имеете в виду мужчин.

Дюморье рассмеялась.

– О, определенно.

– Мой покойный муж согласился бы с вами. Он сказал, однажды мужчина напишет ровно этот рассказ – через пятьдесят, шестьдесят лет, и тогда все заметят и прислушаются.

Вивьен заметила, что Эллен Даблдей, анонимно сидящая среди зрителей на заднем ряду, подалась вперед.

– Ваш покойный муж? – спросила Дюморье.

Женщина кивнула.

– Эрик Блэр. Он был огромным поклонником ваших коротких рассказов. Он считал, что они действительно на десятилетия опережают время.

Вивьен сделала глубокий вдох, затем беззвучно произнесла Грейс: «Джордж Оруэлл».