Девушки из хижины

– Николетта, о чем ты говоришь?

Он озадачен, и это сильно смущает меня, но я не успеваю ответить, как в дверь спальни стучат.

– Николетта! – Это Рен.

Собравшись, обмениваюсь с мужем взглядами, открываю дверь.

– Да, милая? Что такое?

– Внизу помощница шерифа Мэй. Говорит, ей надо что-то сказать всем нам.

Глава 39 Рен

– Хотите кофе, Мэй? – спрашивает Николетта, прохаживаясь по гостиной. Пальцы ее в непрестанном движении, словно она вяжет свитер. Николетта то и дело хватает ртом воздух, но не слышно, чтобы она выдыхала.

– Нет, благодарю. – Мэй поднимает ладонь, потом снова кладет ее на ремень.

Мы с Сэйдж сидим по центру дивана. Мэй говорит, что к нам едет социальный работник, та женщина из больницы. С тех пор я ее не видела и не могу вспомнить имя. Помню только, что от нее шел насыщенный запах сирени и талька.

– Она здесь, – говорит Брант и направляется в холл открыть дверь. Уже через секунду рядом с Мэй стоит женщина с пушистыми седыми волосами и усталым взглядом. Николетта присаживается возле Сэйдж; Брант занимает место рядом со мной.

– Девочки, с Шэрон Грейбл вы знакомы, – напоминает Мэй.

Кивнув, я вдыхаю густой аромат, наполнивший комнату.

У Сэйдж подпрыгивает коленка, и я накрываю ее ладонью, чтобы успокоить сестру.

– Несколько дней назад власти обнаружили в лесу тело женщины, – не спеша начинает Мэй. – Мы смогли сравнить ее ДНК и ДНК, взятые из хижины. – Она замолкает, проглатывает слюну. – Мне очень жаль, девочки, но я должна сообщить вам, что образцы совпали.

Смотрю на Николетту.

– Что это значит?

Мэй делает шаг вперед:

– Вашей матери с нами больше нет.

Сэйдж глядит на меня, и я обнимаю ее за плечи, а она утыкается мне в плечо, сдерживая рыдания. Мне думается, где-то в глубине души, несмотря на все свое простодушие, она понимает не хуже меня, что больше ничего не будет так, как прежде.

Мама никогда не бросила бы нас намеренно. Даже со всеми ее недостатками и несовершенством.

Очень странно, но… я ничего не чувствую.

Ни печали. Ни облегчения. Ни скорби, ни сожаления.

Это нормально – быть такой бесчувственной?

Быть может, я слишком зла, чтобы горевать?

– Я понимаю, что вы в шоке, девочки, – говорит Мэй, – и если нужно, мы предоставим вам психолога… с которым можно поговорить.

– Что насчет Иви? – спрашиваю я.

Помощница шерифа колеблется.

– Мы еще ищем ее.

– Но, девочки, есть кое-что еще, – говорит Шэрон, положив руку на плечо Мэй.

Та отводит взгляд.

– Помните, в больнице у вас брали пробы ДНК? – говорит Мэй. – Медсестра делала соскобы с внутренней поверхности щеки?

– Помню, – отвечаю я упавшим голосом. У меня замирает сердце. Гаснет надежда. Обычно строгое лицо Мэй сейчас непроницаемо и замкнуто. Какие бы новости она сейчас нам ни сообщила, хорошими они не будут.

– Лаборатория не выявила совпадений между вашими пробами и ДНК вашей матери, – произносит Мэй, морщась. – Мало того, не обнаружено совпадений в пробах, взятых у вас двоих.

– Как это понимать? – спрашиваю я. До поездки в больницу я и не слыхала про такую вещь, как ДНК. – Мы не сестры?

На глазах выступают слезы, но я не позволяю себе заплакать в присутствии Сэйдж.

– Рен… – Сэйдж поднимает голову. Кончик острого носа покраснел, глаза блестят от слез.

Шэрон кивает.

– Мне очень жаль, но не сестры. Именно так это и нужно понимать. Генетически вы не являетесь родственниками.

– Как такое могло произойти? – спрашивает Брант.

– С этим мы пока разбираемся, – отвечает помощница Мэй. – Обычно мы в таких случаях начинаем с проверки записей об усыновлении, но без фамилий или подтвержденных дат рождения практически невозможно решить подобную задачу.

Одной рукой Николетта зажимает себе нос и рот. Она пока не вымолвила ни слова.

– Каким будет следующий шаг? – интересуется Брант.

Отвечая ему, Мэй смотрит на нас.

– Теперь нужно загрузить их ДНК-пробы в базу данных Национального центра по делам пропавших без вести и эксплуатируемых детей и посмотреть, не найдется ли совпадений. Прямо сейчас в лаборатории проводят анализ ДНК, взятой из пряди волос, найденной в хижине. Они думают, что волосы принадлежат самой младшей из девочек. Еще мы свяжемся с местными семьями, из которых пропадали дети, и попробуем выяснить, имеют ли они отношение к происходящему.

Николетта поворачивается к нам и, наклонившись, похлопывает нас по рукам.

– Мне так жаль, девочки. Я понимаю, как вы потрясены.

– Сэйдж, – зову я. Толкаю ее, пока сестра не поднимает глаз. – Мне все равно, что показывают какие-то дурацкие анализы. Мы с тобой сестры.

Чуть заметно улыбаясь, она снова утыкается лицом мне в плечо. Покрепче обнимаю ее, чтобы Сэйдж поняла: я никуда не денусь и никогда не оставлю ее.

– Вы думаете… – Начинаю говорить, не до конца продумав вопрос. – Вы думаете, Мама похитила нас?

Слово кажется чужим, незнакомым. Я не понимала его значения, пока сегодня не прочла ту книгу.

Мэй неуверенно пожимает плечами:

– Я не знаю ответа, Рен. По крайней мере, пока.