Девушки сирени

Паек представлял собой коробку с миниатюрным подобием американского завтрака: кубик яичницы с ветчиной в жестяной упаковке; пакетик кофе «Нескафе»; крекеры в целлофане; жвачка «Ригли’c» и пачка «Честерфилд». Просто чудо, что у наших ребят хватило сил сражаться и выжить с такими завтраками. Но в послевоенном Париже любая еда была в цене.

Мама работала волонтером в НАДИСе. Национальная ассоциация депортированных и интернированных участников Сопротивления была создана для оказания помощи женщинам, которые возвращались из немецких концентрационных лагерей. У многих из них ничего не осталось. Они потеряли мужей, детей, близких. Потеряли жилье. Но что хуже всего, французское правительство фокусировало свое внимание на мужчинах, преимущественно военных, которые выжили и возвращались после войны домой. Женщины почему-то оставались на втором плане.

Я тоже волонтерствовала то тут, то там.

В Париже у многих детей не было пальто, и мы с мамой обратились в универмаг «Le Bon Marché» с просьбой разрешить нам организовать прямо у них на пороге пункт добровольных пожертвований. Получив согласие, на огороженной территории выставили вешалки и устанавливали складные столы. Мы развешивали по размерам пожертвованные пальто. Входной платой в наш маленький магазин было одно детское пальто. Родители могли выбрать любое из наших пальто или жакетов, а пожертвованный предмет одежды подвергался тщательной чистке и перераспределялся. «Le Bon Marché» даже прибавил к своей рекламе в газетах строчку об этом мероприятии и сопроводил ее нашей маленькой и довольно мрачной фотографией.

В солнечный ноябрьский день весь Париж вышел посмотреть, какие фасоны приготовили для него к новому сезону. В феврале Диор дебютировал революционной коллекцией «Нью лук» с затянутыми в корсет талиями и пышными юбками, и теперь Париж ждал от него новых открытий. В тот день вокруг царило приподнятое настроение, в воздухе пахло жареными каштанами, а в сквере неподалеку одинокий музыкант наигрывал «Le Chaland qui passe».

Вскоре в магазин повалил народ, и мама оставила меня за старшую. Она успела заслужить звание фельдмаршала благотворительности в послевоенной Франции, и ей надо было проверить, как идут дела в бесплатной столовой для нуждающихся на другом конце города. Я была в восторге, мне не терпелось заняться делом, да и к этому времени я уже наловчилась подбирать пальто для детей. Главное – цвет. Мы как-никак в Париже. Желтое пальто на бледном ребенке – хуже может быть только ребенок без пальто.

К десяти утра пальто на обмен были упакованы, и лишь в этот момент я поняла, что еще не открывала свой сухой паек. Едва я потянулась к коробке, ко мне подошла очень пожилая женщина.

– Простите, мадемуазель, вы мне не поможете?

Женщина была очень худая, но держалась с достоинством графини, и хорошо одета – кардиган, шерстяная юбка и белые перчатки без единого пятнышка. А на шее платок от «Hermès Saumur» заколот украшенной бриллиантами брошью с жемчугом южных морей по центру. Парижанки даже в крайне тяжелых обстоятельствах (а возможно, именно из-за них) продолжали следить за собой с особенной тщательностью и придерживались трюизма моды: проcтота для малодушных. В одной руке женщина держала белый бумажный сверток, на запястье висела трость из ротанга. А в другой – стандартного черного пуделя на поводке. Пес был просто великолепный, весь в хозяйку – худой, но ухожен и прекрасно подстрижен.

– У меня для вас пальто, – сообщила женщина.

Я взяла у нее сверток, надорвала целлофановую ленту и подняла перед собой детское пальто. В воздухе сразу запахло розой и лавандой. В тот день я видела немало чудесных детских пальтишек – с вышитыми цветочками на карманах, с покрытыми эмалью пуговицами, с чудесной подпушкой из кролика. Но это пальто было из разряда уникальных. Кашемир? Да, цвета яйца малиновки. Пальто на удивление тяжелое, но мягкое и с подкладкой из белого стеганого атласа.

– Мадам, благодарю за пожертвование. Прошу, выберите себе другое по вкусу. Они, конечно, не такие чудесные, как ваше…

– У него подкладка на гусином пуху. Шили для моей внучки. Совсем неношеное.

– Подойдите, пожалуйста, к вешалкам. Какой сейчас размер у вашей внучки?

Женщина погладила своего пуделя по холке. Присмотревшись, я заметила, что она неправильно застегнула пуговицы на кардигане и полы перекосились. А на брошке не хватало бриллианта.

Продан или утерян?

– О, внучки больше нет. Забрали вместе с мамой и братиком много лет назад. Моя дочь с одной из наших горничных печатали листовки у нас в чулане.

Подполье.

– Мне очень жаль…

Я почувствовала, что еще чуть-чуть, и расплачусь.

Господи, ну кого я могу приободрить, если сама не умею контролировать свои эмоции?

– Я все ждала, что она вернется со дня на день, а они взяли и пришли за мной. Можете себе представить? Какой им толк от старой женщины? Наша экономка забрала мою собаку к себе в Сент-Этьен, на время, пока я была в… не дома. Теперь он – вся моя семья.

Женщина тряхнула головой – не хотела продолжать, а потом расправила плечи и сказала:

– Может, кому-нибудь подойдет?