Девушки сирени

Пока я ехала, в голове немного прояснилось. Машин на дороге почти не было. Я разложила на пассажирском сиденье карту и сопроводительные инструкции, включила погромче радио и позавтракала одной пачкой «Фиг Ньютонз». На упаковке было написано: «В ДВОЙНОЙ УПАКОВКЕ БОЛЬШЕ СВЕЖЕСТИ!» И действительно, печенье стало еще вкуснее, чем раньше, – мягкое и немного влажное снаружи, со сладкой инжирной начинкой.

Такой завтрак поднял мне настроение. Возможно, эта поездка – не такая уж плохая идея.

По дороге на северо-запад я ехала через заброшенные, полуразрушенные деревни. Единственными яркими пятнами в тускло-серых городах были плакаты, на которых красными буквами по белому фону пропагандировались достоинства социализма и «Нерушимая дружба с Советским Союзом».

Подготовка к поездке была непростым делом еще и потому, что у Германии отбили территории, которые она захватила во время войны. Восточные земли, ранее отрезанные от Польши, вернулись к ней. Остальную территорию Германии поделили между собой вчерашние союзники. На месте довоенной Германии появилось два государства: Западная Германия, которая уже не была оккупирована войсками союзников, и на востоке государство поменьше – Германская Демократическая Республика, или ГДР.

Путь через Польшу и Восточную Германию занял весь день. Дорога была вся в выбоинах, на многих участках просто завалена всяким хламом. Легковые машины встречались очень редко. Мимо с грохотом проехал советский военный конвой с закрашенными номерами. Солдаты, которых перевозили в грузовиках, пялились на меня, как на какую-нибудь диковинку на цирковой арене.

Первую ночь я спала в машине, причем вполглаза – боялась, что ограбят.

На следующий день сквозь густой туман и моросящий дождь я добралась до внутренней границы Германии, которая на протяжении почти тысячи четырехсот километров разделяла Западную Германию и советские территории. Транзитных маршрутов, по которым границу могли пересекать не граждане Германии, было совсем немного. Кэролайн направила меня по самому северному, через контрольно-пропускной пункт Любек – Шлутуп. Я подъехала и пристроилась за последней машиной в очереди к опущенному шлагбауму возле сторожевой будки.

Дождь барабанил по крыше, а я разглядывала виднеющуюся вдалеке бетонную наблюдательную вышку.

Наблюдают они за мной или нет? Видно им, как моя умирающая машина изрыгает бледно-лиловый дым, пока я стою в очереди?

Где-то залаяла сторожевая собака. Я оглядела пустынную местность и длинное металлическое заграждение вдоль дороги.

Так это здесь расставляют мины-ловушки, вдоль этого заграждения? Пока я сижу в машине, со мной ничего не случится.

Очередь двигалась очень медленно. От моих «голых» дворников не было никакого толка – резину давно украли мелкие воришки. Я выключила радио и постаралась сосредоточиться.

Мне так нужна сейчас Зузанна. И где она? Ах да. Наслаждается своей новой жизнью в Нью-Йорке.

Я в десятый раз перепроверила документы. Три листа плотной бумаги. Подписаны чернилами. Подпись размашистая.

Кася Кузмерик, представитель по вопросам культуры.

Я провела пальцем по выпуклой печати. Конечно, представитель по вопросам культуры из меня был никакой, но с такими документами я почувствовала себя важной персоной. И в безопасности.

Когда наконец подъехала к воротам, мое платье под тяжелым пальто насквозь пропиталось потом.

Я опустила окно.

– Полячка? – спросил пограничник.

Я кивнула и передала ему свои документы. Он только один раз на них посмотрел и повернулся в сторону будки. Причем с моими документами.

– Двигатель не выключайте, – сказал он на немецком.

Я ждала и поглядывала на датчик уровня бензина.

Стрелка действительно двигается к нулю или мне кажется?

В сторожевой будке два немецких солдата отодвинули занавески и посмотрели в мою сторону. Наконец к моей машине подошел офицер средних лет.

– Выйдите из машины, – сказал он по-польски с немецким акцентом.

– Зачем? – удивилась я. – И где мои документы?

– Ваши документы конфискованы.

Ну почему я не послушалась Петрика? Видно, он все-таки прав – ничему меня жизнь не учит.

Глава 45 Кася 1959 год

Выбраться из машины оказалось не так просто, дверь заклинило, и, как я ее ни дергала, она не открывалась. Пришлось вылезать с пассажирской стороны. Этот номер в моем исполнении очень позабавил пограничников.

Дождь постепенно превратился в туман. Я заметила капельки влаги на блестящем козырьке фуражки офицера, который приказал мне выйти из машины. Меня не слушались ноги, я облокотилась одной рукой на капот, но тут же отдернула руку, потому что капот был очень горячим.

Неужели двигатель перегрелся?

– У вас интересные документы, – заметил офицер. – Но как бы то ни было, их заменили на однодневный пропуск.

– Но…

– Если вас это не устраивает, разворачивайтесь, – предложил офицер. – Либо езжайте дальше, ваша машина и так уже на последнем издыхании.

Я взяла у него пропуск.

Интересно, он заметил, что у меня дрожат пальцы?

Пропуск, по формату не больше пачки сигарет, успел к этому времени отсыреть и, конечно, не шел ни в какое сравнение с моими красивыми документами.