С тех пор как в уши мира прозвучалислова Спасителя о первенстве любви,умножились в душе людской печали:поскольку как любовь ту ни зови,она обычно к людям не приходит,а если и зайдет на огонек,то, ночку погостив, опять уходит, —и половая связь ее конек.Зато следы ее как звезды в небе:не гаснут в сердце светочи родства, —но бродит в этом мире, как в Эребе,тот, чья любовь и по родству мертва.И мысль о том, что мы недолюбиликого-то очень близкого себе:того, кого любить обязаны мы былисогласно общепринятой судьбе, —она, грозя душе осиным жалом,не позволяя совесть обмануть, —как холодок под тонким одеяломнам не дает как следует уснуть.
Званые на пир
Чем больше теплоты в любовной связи,тем меньше тянет говорить о ней, —простой узор не ищет тонкой вязии бессловесность слов любых сильней.То чувство, что не может жить без слова,не стоит даже медного гроша, —ведь не имеют статуи покрова,и тело там и есть сама душа.Пространство шумно, зато тихо время,непостижимо таинство сие:путь от рожденья к смерти нам не бремя, —так жизнь перетекает в бытие.И как на будущем, посмертном пиреобщаются все мыслями без слов, —так званых уже в этом тесном миревеликий отмечает Крысолов.
Опасный соблазн зеркала
Смотрю я в зеркало — со мной там некто схожий,по жизни суетится, точно мелкий бес, —и спрашиваю я: где образ мой, но — божий,что на Весах предвечных мой представит вес?Нет ничего в зеркальном нашем отраженье,что мы не знали бы дословно о себе, —и наше в ту минуту дум и чувств броженьепо кругу замкнутому родственно ходьбе.Но вдруг, случайно обернувшись, я заметилна мне задержанный спокойный взгляд жены:как был надышенностью он и полн и светел,и сколько было в нем душевной тишины!..И, разумеется, супружеской любовив том взгляде толика изрядная была, —на ней стою я, точно Церковь на том Слове,и без нее мне жизнь без шуток не мила.И я хочу — пусть знаю я, того не будет —чтоб на меня — помимо мыслей в сердце стрел —Тот, Кто нас всех когда-нибудь рассудит,хотя бы раз тем самым взглядом посмотрел.