Дежитесь ближе к жизни!(СИ)

в респираторах,

в хим защите и плащах.

А горожане не спеша,

как обычно и всегда,

продукты из магазина

несли открыто,

каждый, кто как хотел,

всё в авоськах,

всё в кульках.

В Припяти хим подразделения

начали дезактивацию.

Смывать, сметать -

собирать и хоронить радиацию.

Солдаты поливали из АРСов

улицы раствором,

мыли дороги и тротуары

белым порошком.

Все улицы в белой пене,

чистота и блеск кругом.

Вечером сообщили населению -

город Припять весь,

на трое суток, временно -

эвакуируют в лес.

Всем взять с собой

только самое необходимое,

что у каждого в квартире есть,

но обязательно документы

и в дорогу, что-нибудь поесть.

Многие даже обрадовались -

ходили, улыбались.

На природе отдохнём -

потанцуем и споём.

Прекратились раздоры, споры -

люди взяли

заготовки на шашлыки,

магнитофоны и гитары.

Плакали только те -

горькими слезам с болью,

чьи мужья на смене -

пострадали ночью.

Родственники больных к вечеру -

санчасть в блокаду взяли,

в окна, в дверь -

барабанили, стучали.

Вскоре открылась дверь,

где стоял милиционер.

Все увидели врача -

чернее чёрного грача:

"Товарищи! Сегодня

всех тяжелобольных

самолётами отправляем

на лечение в Москву.

Двадцать восемь человек

наиболее пострадавших,

из числа дежурной смены

и числа пожарных".

Люди, услышав новость,

заволновались в шуме, разговоре.

Вскоре, все... словно онемели

и затихли в горе.

Чихнул кто-то:

"Будьте здоровы!"

"Спасибо! На Титанике -

тоже были все здоровы".

"Не до шуток, нынче!..

Радиация с нуклидами

нас в дорогу клыче".

"Лечение больных в Москве -

для нас большая честь, надежда.

В дороге каждому больному -

нужна чистая одежда.

Не ударим лицом в грязь -

решим возникшую проблему".

Людей, как ветром сдуло.

Все разбежались по домам.

Пешком. На велосипеде одна мадам.

Помчалася в село.

Я от нервозности по приходу -

запуталась с вещами.

Всё перерыла дома -

собрала, принесла одежду,

а самолёт улетел с больными.

Не успела...

Долго тапочки искала

и на минуту опоздала.

В моём теле что-то оборвалось,

закипела бурно кровь.

Душа окаменела, потеряв надежду

на былое счастье и любовь.

"Моего Васю!..

Мужа моего родного, тоже увезли?

Без меня! Кто позволил, кто решил,

мою кровинку, у меня забрать?

Кто посмел мою судьбу

испытывать, ломать?"-

обливаясь горькими слезами,

я плакала, рыдала.

"Отправили в Москву!..

... в столицу!

Наверное, великой чести

мой родной, любимый

своим геройством заслужил", -

сама себя я выслушала,

набравшись мужества и сил

молча, улыбнулась,

плакать перестала.

К вечеру у меня -

началась тошнота, рвота.

Ночь я не спала,

родного, ненаглядного,

своего любимого -

я к себе звала.

27 апреля всё население Припяти

эвакуировали,

а вскоре, и моё село,

радиацией с нуклидами и там

всю землю замело,

напрасно картошку посадили.

Сколько можно ждать?..

Нет больше моей мочи!

Надоели мне - дни печальные

и со слезами ночи!

"Надо! - сказала я себе. -

Надо ехать к мужу

и не остановлюсь я -

ни в жару, ни в стужу".

И после Первомая,

к родному, ненаглядному,

поехала, помчалась -

на крыльях понеслась.

Неизвестности, новизны -

я боялась с детства.

Увидела бездонную Москву -

одиноко растерялась,

как перед принцем дева.

"Найду ли я свою кровинку?" -

мысль меня терзала.

"Может домой уехать?" -

тревога пронизала.

На привокзальной площади

у Киевского вокзала

у первого милиционера

со страхом я спросила.

Тот улыбнулся.

"Это на Щукинской -

радиобиологическая больница".

Дабы не забыла -

постовой не только рассказал,

что нужно было мне -

всё на бумажке написал.

А говорили в Припяти -

секретно! секретно!

Даже схему, как доехать -

нарисовал подробно.

В больнице на Щукинской -

со слезами, с боем

выписали пропуск -

пропустили с горем.

Зав отделением

Гуськова Ангелина Васильевна

поставила условия.

"Даю полчаса на свидание.

До мужа не дотрагиваться.

Нельзя обниматься, целоваться,

рядышком сидеть, стоять,

принимать от мужа вещи,

но что мужу нужно,

можно передать.

У вашего мужа все гены,

центральная нервная система

и костный мозг -

полностью поражены.

Ваш муж сейчас,

что чернобыльский реактор,

должна ты твёрдо знать,

получишь от мужа радиацию

никогда не будешь -

ты детей рожать".

Слушаю Ангелину и думаю:

"Ничего страшного и опасного.

Я человек терпеливый и простой,

пусть муж будет немножко нервный,

был бы только рядышком со мной".

Я скрыла свою беременность,

если скажу всю правду,

тогда уж точно -

к милому, ненаглядному

никогда не попаду.

А мне то как?

Если болеть, страдать,

и даже умирать,

то только все втроём -

вместе легче проживём.

Я прекрасно знала -

если к родному попаду,

от своего родного -

я больше не уйду.

Если уйду -

то только вместе с ним,

со своим родным и дорогим.

Захожу в палаты -

больные играют в карты.

Опухоль с лиц во всех сошла,

все шутят, все смеются.

И Вася-Василёк,

любимый мой цветок,

рядышком на стульчике сидит,

меня увидел,

вскочил, мне улыбнулся

и от радости молчит.

Я увидала свою кровинку,

поставила у ног корзинку.

"Здравствуйте!" -

всем больным сказала,

от счастья зарыдала.

"К больным не подходить!

От них радиацией фонит!"

Дежурный врач не разрешил -

с мужем обняться, поцеловаться,

даже рядышком постоять.

"Больным продукты, вещи

можно передать,

но никаких вещей -

у больных не брать".

Первые три дня

я прожила в Москве

у своих знакомых,

одной сменой дежурили мы -

в первую ту ночь