Дежурный после полуночи

Идея и выход свалились на голову оглушительнее тонн снега из некогда пережитой лавины. Выронив нож, Николай рванул к рюкзаку, нырнул внутрь испачканными в крови руками и, наконец, нащупав искомое, извлёк наружу родную шариковую ручку. Со всех сторон послышались пугливые разговоры, вскрики и вопли: мальчонка почти затих, только изредка сотрясался в конвульсиях. Кто-то попытался начать делать искусственное дыхание, но был тут же остановлен неожиданно обретшей твёрдость рукой Николая. Подняв упавший на пол факел, мужчина быстро обжёг пластиковое тельце письменной принадлежности, мысленно сетуя на отсутствие даже простейших антисептиков, и аккуратно продавил его вглубь разреза, прямо между ещё податливыми рёбрами – мальчишка дёрнулся.

«Всё ещё в сознании!» – с толикой облегчения понял Николай и с силой крутанул задний колпачок, вынимая из ручки стержень, а второй рукой надавливая на вздувшуюся грудь ребёнка. Послышался лёгкий свист – из пластикового канала заструился воздух, смешанный с кровью, а через несколько мучительных секунд мальчонка наконец сумел сделать вдох и громко заплакал.

Николай облегчённо выдохнул и отстранился, садясь на грязный пол и прикрывая глаза. Внутри бушевала буря истерики, смешиваясь с каким-то давно забытым светлым чувством. Слух уловил тонкий голосок и плач обнимающих ребёнка родственников. Всё ещё пытаясь взять себя в руки, Николай быстро замотал головой и, обратившись к толпе, как мог изобразил бинты и обмотки. Через несколько секунд, убедившись, что в плевральной полости не осталось воздуха, наконец-то вернувшийся из забвения мужчина, аккуратно вынул пластиковую трубку из раны и наложил тугую повязку.

Плечи обвили тёплые объятия, а в руки то и дело пытались всунуть какие-то пахнущие океаном благодарственные свёртки. Вокруг звучало несметное число пусть и неизвестных, но совершенно понятных слов, среди которых было одно знакомое, что вновь отзывалось в душе, но на этот раз не болью и отвращением, а светом возрождения. Наиболее точным определением того, что воцарилось в голове Николая было: сияющая облачность, подобная сладкой вате на радостном летнем фестивале из далёкого детства.

Просидев ещё несколько минут и убедившись, что угроза отступила, мужчина бездумно поднялся на ноги, отряхнулся от пыли и, подхватив рюкзак, выскочил на улицу, напрочь игнорируя пытающиеся удержать голоса. Он не особо помнил, как добрался до собственного лагеря, вернулся ли на холм, чтобы забрать брошенный пистолет и сколько ещё времени слонялся по пыльным дорогам, раз за разом проговаривая в голове забытое и вновь заслуженное слово.

– Коля! – донёсся возглас подскочившего со своей тканевой лежанки Березина, стоило Николаю пересечь порог погружённого в полутьму барака. – Мы тебя обыскались! Ты в норме?

Доктор проглотил всё ещё бушующие в груди эмоции, поднял глаза на друга, чью щёку и глазницу украшал багровый, налившийся синяк, и неуверенно, едва заметно кивнул:

– Дела были. Но теперь я тут.

– Коля! Они живы, представляешь! – раздался крик первородного счастья от носящейся туда-сюда по помещению Лены. Судя по виду, девушка была не просто бодра, но откуда-то сумела раздобыть запас энергии на пару зим вперёд. – Лёва и Миша живы! Мы со Стёпой сегодня были на регистрации, делали запрос в базы других точек эвакуации! Они оба живы и здоровы! Уже месяц как зарегистрировались в одном из лагерей в Южной Африке! Туда стекаются все беженцы из Европы и Ближнего Востока. Там тоже много уцелевших!

– Это… – Николай ошарашенно раскрыл рот, еле сдерживая не пойми откуда накатившие слёзы. – Это замечательно, Лена! Они! Ты говорила с ними?!

– Нет, там нет такой возможности, но нас всех занесли в базу, когда мы поступили. Им сообщат, что я жива! Однажды я снова его увижу! Сыночку! – ревущая девушка практически прыгала на месте, кидаясь обнимать всех окружавших её товарищей.

Николай искренне улыбнулся, но в груди кольнула ледяная нотка тревоги. Слишком много хороших событий за каких-то пару часов. Мужчина почувствовал накатывающую усталость и осторожно осел рядом с остальными участниками группы. Борис, Андрей, Маша, Лиза, Лёша и ещё полтора десятка знакомых лиц вовсю переговаривались и ужинали какой-то сомнительно пахнущей растительной смесью, напоминавшей пюре. Кто-то, прижав к себе детей и супругов, уже отошёл на боковую. Непривычно выглядящий без гитары Василий, крепко держа Дашину ладонь, игриво шептал ей что-то ласковое на ухо. Обнявший и кое-как успокоивший Лену Березин усадил ту вместе с собой к Диме, Ирине и её дочери – делать резервный запас из крох раздобытой еды. Николай, тщательно оберегая загоревшееся в груди тепло, оглядел товарищей и уже было собирался прикрыть глаза для отдыха, как вдруг в барак влетел еле дышащий Айрат и, рухнув на колени, отчаянно ударил землю, пытаясь выдавить застревающие в горле слова.

«Что случилось?!» – «Отдышись! Ты как?!» – «Где Петя?» – раздались взволнованные возгласы. Подскочившие с мест жители ринулись к упавшему парню.

– Петя! – завопил Айрат, задыхаясь в гневе, слезах и дрожи. – Петя умер…