Дежурный после полуночи

– А антилопа? С ней всё хорошо? – испуганно уставилась на профессора одна из девочек.

– Да, Ксюша. Она спокойно покушала и отправилась обратно к своему стаду, – успокаивающе улыбнулся Александр и перевёл взгляд на вновь натянувшего свой ранец, передохнувшего мальчугана. – Как тебе показалось, чему нас учит эта история, Лёша?

– Ну… Тому, что нужно знать свою силу?

– Неплохой вариант. Есть ещё версии? Света, а какой урок ты увидела?

– Обезьянка хотела навредить антилопе, но сделала больно только себе. Думаю, тут про то, что зло возвращается. Мама так часто говорит.

– Молодец, хороший вывод. Ребята, запомните: если вы хотите сделать кому-то плохо – прежде всего вы вредите именно себе. Ещё Конфуций две с половиной тысячи лет назад придумал своё золотое правило: относитесь к другим так, как хотите, чтобы они относились к вам! – немного разошёлся профессор, невольно переключаясь в режим полноценного лектора.

– Но мне теперь жалко обезьянку, – внезапно поджала губу Света, едва не ударяясь в плач.

– Эй, не грусти. С ней наверняка потом всё хорошо было, – подбодрил девочку идущий рядом мальчик. – Я тоже как-то с велосипеда упал и ногу разбил – всё за пару дней зажило! Зато понял, что по мокрому асфальту резко тормозить не надо!

Николай еле сдержал расплывающуюся по лицу улыбку и, вновь кивнув Александру, замедлил шаг, поглаживая немного уставшую, высунувшую язык Элли.

Мужчину с питомцем постепенно начали обгонять. Сперва мимо прошли держащиеся под руку Даша и Василий. На спине музыканта красовалось сразу два рюкзака, свой и супружний, а женщина бережно несла убранную в чехол гитару, то и дело лавируя, чтобы не задеть кого-нибудь выпирающим из-за плеча грифом. Следом пробрела хмурая толпа подростков, изредка перекидывающаяся какими-то недовольствами и внутренними, лишь им одним понятными шутками.

– Док, а вы, вообще, позавтракали? – вдруг донёсся привычно наивный голос подбежавшего сзади Семёна.

– Тебя Люба послала?

Бывший солдат, немного помявшись, утвердительно закивал и протянул ещё тёплый свёрток фольги:

– Она сказала, что её вы и слушать не будете, так что попросила меня передать вам это!

– Я не голоден, – Николай обернулся на конец колонны, где Ната и Люба активно объясняли что-то внимательно вникающей Лене.

– Понимаю, док, – казалось, не уловив намёка, усмехнулся Семён. – Мне каша уже тоже вот где сидит. К тому же я видел тут птиц. Вы наверняка тоже. На скалах часто сидят, на индеек ещё похожи.

– И?

– Если сможем поймать такую – я знаю отличный рецепт. Там даже приправы не нужны, просто особый способ готовки. Моя матушка так делала на праздники. Вот их бы с удовольствием навернул. Думаю, и всем остальным понравится!

– Здорово. Теперь осталось дождаться, когда они добровольно нырнут к нам в руки и позволят себя зажарить.

Семён недоумённо потупил взгляд, зачем-то покосился на висящий на плече автомат и, озадаченно нахмурившись, почесал голову. Николай, не горя желанием с кем-либо разговаривать, слегка ускорил шаг, оставляя отвлёкшегося парня позади.

Прошли часы. Спускающийся с гор ветер стал ещё злей, принося с собой царапающие кожу осколки льда. Группа порядком устала и сильно замедлилась, прорезая ногами толстый слой свежего тяжёлого снега. Детвора окончательно вымоталась и расселась на родительских руках. Постепенно ветер перешёл в снегопад, а снегопад в метель, грозившую вот-вот обернуться настоящей бурей. Вскоре даже самые стойкие и здоровые жители принялись стучать зубами от пронизывающего до костей холода. От посветлевшего утром неба не осталось и следа. Несмотря на то что лишь недавно перевалило за полдень, над головой воцарилась бездна ночи. Немногочисленные фонари едва освещали путь. Колонна давным-давно потеряла погребённую под снегом тропинку и просто двигалась по компасу на юго-восток, стараясь хоть как-то ориентироваться по едва различимым горным вершинам. Сцепившись руками, путешественники шагали одной длинной змейкой, след в след. И если перчатки, варежки и затянутые рукава хоть как-то помогали не отморозить кисти, то незащищённые лица уже алели от мороза. Ведомый каким-то идущим впереди товарищем Николай вновь замыкал колонну и двигался вслепую, укутав горящее лицо слабо помогающим шарфом. Привязанная к поясу за импровизированный поводок Элли также медленно плелась у ноги, в отличие от людей, мучимая не столько холодом, сколько изнуряющей усталостью.

Внезапно в голове группы началась какая-то суета, раздались возгласы и охи, отчётливо слышимые даже через свистящий ветер: «Шатёр!» – «Тащите балки!» – «Его тут не закрепить, колья в снегу не удержатся!»