Дежурный после полуночи

Он выбирался полюбоваться рассветом каждый день. Иногда, если особенно везло, восходящее солнце всё же прорывалось сквозь безжизненную серость туч и в эти короткие минуты едва заметные отблески на горизонте казались настоящим чудом из далёкого прошлого. Но, к сожалению, сегодня этого не случилось – Николая встретила лишь бескрайняя мгла, поглощающая не только отдалённые пейзажи заснеженных вершин, но и скудно восстановившиеся за ночь силы. Перемешанный со льдом ветер умудрялся проникать даже сквозь туго затянутый пуховик, неприятно щекоча бока. Уже собравшись вернуться под тёплый купол, Николай огляделся и заметил в нескольких метрах поодаль какую-то копошащуюся фигуру. Напрягая глаза, мужчина попытался разглядеть очертания, но быстро сдался и осторожно подошел ближе – таинственной тенью оказался сидящий на снегу чертыхающийся Петя, водящий бритвенным станком по голове и выбрасывающий прочь мгновенно смерзающиеся клоки волос. Николай тяжело выдохнул и, дождавшись, пока парень закончит, окликнул того с нескрываемым укором:

– Мог бы попросить кого-нибудь помочь. Или хотя бы внутри этим заняться. Люба тебя прибьёт, если подхватишь воспаление.

Вмиг обернувшись, Петя забегал испуганными глазами в поисках источника голоса и, завидев свидетеля, обречённо сник:

– Спасибо, но мне и так достаточно жалости.

Николай поджал губу и молча сел рядом, пряча огрубевшие ладони в карманах. Едва поджившая кожа походила на задубевшую резину, неприятно натягиваясь на холоде.

– Нужна? – Петя быстро нацепил шапку и протянул бритву. – Так и будет чесаться, пока не побреешь. Я тоже терпел три дня.

Николай отрицательно покачал головой, хотя волосы действительно начали ломаться и выпадать неделю назад, а навязчивый зуд усиливался с каждым прикосновением к черепу.

– Скорей бы уже отпустило! – Петя спрятал станок и теперь, слегка морщась, вытаскивал колючие остатки причёски из-за воротника. – Когда поправлюсь – отращу себе длиннющие патлы!

– Нам не станет лучше, – холодно оборвал Николай.

– О чём ты? – вскинув бровь, непонимающе скривился бывший сержант. – Ната говорит, что динамика положительная.

– Слишком агрессивное течение. Если бы лекарства помогали – уже был бы виден результат. А пока всё только хуже и хуже. Они пытаются тебя подбодрить, но лучше готовься к тому, что нас ждёт на самом деле.

– Не обессудь, док, но меня лечат Ната с Любой, так что я, пожалуй, прислушаюсь к ним.

– Твоё право, – понимающе кивнул Николай, уставившись на свинцовые облака там, где должно было вставать солнце.

Тело полностью проснулось, и гуляющий ветер перестал вызывать мурашки. Небо начало понемногу светлеть, несмотря на бескрайнее ядовитое покрывало. Из шатра донеслась утренняя суета первых пробудившихся, а вскоре жаворонки показались и на улице, резво бегая в ближайший закуток по нужде.

– Если ты такой пессимист, зачем тогда продолжаешь ставить себе уколы? – тихо накручивающий себя последние полчаса Петя всё-таки решился подать голос.

– Я прекратил, – отчеканил Николай, не отрывая взгляда от наконец ставшей видимой линии горизонта. – Уже четыре дня как.

– Но я видел, как ты всё время стерилизуешь шприцы…

Недоумение Пети перебил на полуслове приглушённый крик Березина за стенками юрты:

– Встаём! Полчаса на завтрак и сборы! Мы отстаём почти на три дня, сегодня нужно обойти эту высоту!

Николай смиренно поднялся на ноги, молча хлопнул всё ещё взвинченного сержанта по плечу и вернулся под купол. Внутри уже вовсю расселась потягивающаяся толпа, быстро уминая запасы сваренной вечером каши. Первые две недели группа шла по пять-шесть часов в день, умудряясь преодолевать за сутки лишь немногим больше десятка километров, но даже такой темп давался крайне тяжело. Некоторые жители были похожи на засохшие лимоны, забытые на столе перед долгим отъездом. Кожа стала неестественно бледной, глаза впали, а спины сгорбились, и практически каждый жаловался на постоянно взбухающие на ногах мозоли.

Николай обошёл толпу, что наспех уплетала завтрак и подхватил охраняемый Элли рюкзак. Наклонившись к вялому, тяжело дышащему питомцу, он нежно погладил облезающую морду:

– Малышка, пойдём.

Собака жалобно заскулила, но послушно поднялась на лапы и засеменила следом за хозяином. Оказавшись на улице, они вдвоем отошли на несколько десятков метров к небольшой тихой выбоине в скале. Николай сел на снег, уложил Элли себе на колени, снял наполовину опустевший рюкзак и вынул небольшой бутылёк с прозрачной жидкостью. Мышцы животного рефлекторно напряглись, но столь же быстро расслабились, почувствовав успокаивающие поглаживания по спине:

– Тихо, тихо. Всё будет хорошо. Так надо.

Проглотив подступивший к горлу ком, Николай ещё несколько раз провёл ладонью по расползающимся на спине животного плешам и струпьям, набрал жидкости из пузырька в небольшой шприц и медленно ввёл иглу в истончившуюся кожу на холке. Впервые за неделю уколов Элли не попыталась вырваться, а лишь слабо дёрнулась, утыкаясь мордой в пуховик хозяина.