Диагноз: гений. Комментарии к общеизвестному

В официальной биографии сообщается, что вскоре после выхода последнего романа («Похитители») он упал с лошади во время конной прогулки и три недели спустя скончался от тромбоза в санатории Байхелиа (шт. Миссисипи). Насчет лошади спорить не станем, но диагноз был до смешного фальшивым: Америка прекрасно знала, что в больнице для алкоголиков умирают не от тромбоза…

Насчет О’НИЛА… Отчаянным пьянчугой его знали еще однокашники по Принстонскому университету (Юджин проучился там всего год). «Выпивка для общения, — вспоминал один, — главным образом ограничивалась пивом и вином, а более крепкие напитки оставляли тем, кого студенты почитали бездельниками». О’Нил налегал на скотч. Сначала — на скотч. А когда его дружба с виски перестала шокировать соучеников, он решил продемонстрировать приятелям действие абсента.

Демонстрация происходила непосредственно в кампусе. Уничтожив в одиночку бутылку бульонообразного пойла, О’Нил перебил в комнате всю мебель и достал револьвер. К счастью зрителей, тот не был заряжен. Втроем его как-то скрутили и уложили в постель. И это было только начало большого пути…

Конечно! — возразят нам — вам бы узнать в пятнадцать лет, что ваша матушка умерла наркоманкой!.. А никто не спорит: Юджина с братишкой это известие и вправду так потрясло, что парням не оставалось ничего, кроме как удариться во все тяжкие (причем Юджин-то выкрутился, а Джемми со дна не вернулся). И возразить тут нечего. Причина у О’Нилова пьянства самая что ни на есть уважительная.

Вот только если мы примемся факты причинами да мотивами пересыпать, нам придется «оправдать» едва ли не всех вышеперечисленных персонажей. А заодно с ними и Раскольникова, потому как пожилую процентщицу он зарубил все-таки не по душевной черствости, а из соображений беспробудной бедности. Поэтому не будем…

Кстати уж: тяготы тяготами, но, взявшись писать пьесы и обнаружив, что у него это очень даже неплохо получается, наш герой с пьянством завязал. Да так, что апологеты трезвости как единственно разумной нормы жизни таскают его имя с сайта на сайт точно знамя. Забывая почему-то, что за два года до смерти драматург снова запил. И до того крепко, что вскоре уже не мог писать. Не в смысле — сочинять, а в том смысле, что руки ходуном ходили…

Обладатель феноменальной — «моцартовской» памяти ФИЦДЖЕРАЛЬД к своим 23 годам стал популярнейшим автором. Потом наступил кризис. И он пил. И до женитьбы, и особенно после. Он тоже считал алкоголь своим рабочим инструментом, а излюбленный джин источником энергии. Врачи предлагали лечиться. Фицджеральд упрямился: он, видите ли, всерьез опасался, что психолечение превратит его в «рассудочного человека» (Рильке — помните?). В феврале 1939-го впал в отчаяннейший из запоев. Три месяца у его постели сутки напролет дежурили медицинские сестры. Друзьям врал насчет рецидива туберкулеза. Выкарабкался лишь к осени 40-го. Вроде бы завязал. Сел за новый роман. Закончить «Последнего магната» не дал второй инфаркт.

Фрэнсису Скотту было 44…

ЛОНДОН пил с ранней юности. Преимущественно неразбавленный виски. Даже бывалые «морские волки», как сообщается, «негодовали, глядя, с какой неслыханной быстротой спивается пятнадцатилетний морячок». Его девизом было: «Король пиратов должен быть королем пьяниц». Одной из причин алкоголизма писателя принято считать замороченность на своей незаконнорожденности. Другой — убежденность в ненормальности горячо обожаемой матери. Исследовавшие его жизнь медики акцентируют внимание на серьезной черепно-мозговой травме, полученной в 15 лет (семнадцать часов без сознания редко не дают знать о себе впоследствии). В общем, Джек пил. С 1913-го года — после «длительной ницшеанской болезни» (так окрестил он одну из затяжных депрессий), породившей отвращение к жизни, после ухода из семьи и растянувшегося на месяцы развода — уже по-черному. Рожденный тогда предельно автобиографический роман так и называется: «Джон Ячменное зерно. Воспоминания алкоголика». Писатель признавался, что изложить в нем всей правды не решился…

К последнему году жизни здоровье расшаталось окончательно. Круг замкнулся: болезнь (уремия) заставляла его пить, пьянство усугубляло болезнь. Он разжирел, обрюзг, у него отекли и распухли ноги, глаза потухли. Он пил до самого конца. Пока не убил себя заранее вычисленной в блокнотике смертельной дозой морфина. Чармина (вторая жена) упросила доктора списать смерть на счет острого приступа означенной уремии. Так и было заявлено. На другой день тело 40-летнего писателя было кремировано.

Единственное, что необходимо отметить отдельно — говорить о какой-нибудь алкогольной деградации Лондона не приходится. Полсотни популярнейших романов за 16 лет — завидный со всех сторон показатель…