Диалоги. Извините, если кого обидел.

— Эх, молодость, молодость… А вообще — святое это дело: прочитать специально для девушки зубодробительный текст и доступным её пониманию языком изложить краткое содержание…

— Плавали, знаем я, как девушка, излагала эти тексты регулярно и доступным языком для половины курса.

— Однако, эта девушка, как оказалось, ещё пересказывала мои эссе по кругу.

— Небось не даром? И копирайт не ставила? Да… кажется, я здорово лоханулась, рассказывая все это половине курса безвозмездно

— Вы тренировали навыки пересказа и устной речи. А там вообще был еврейский заговор.

— Ух, какая тема скользкая.

— Тема — что надо! Она всегда связана с литературой и воздаянием. Нет более связанных с еврейским заговором вещей.

— Садитесь лучше вот сюда, закиньте голову и рассказывайте подробнее. Вы не в Вене, вас не обманут.

— Господин экзаменатор, можно, я лучше подготовлюсь и в другой раз приду? Да, и ещё… литературу для подготовки порекомендуйте, пожалуйста

— Не надо никакой литературы. Вы сразу просто расскажите свой последний сон. Что вам снилось в последний раз? 165 см? Я вижу. Я вижу… Я уже вижу корень ваших проблем… 165 сантиметров… Вы хотите увеличить ваш член…

— Вы бы лучше про еврейский заговор…

— Что случилось?

Диалог CMXLVIII

— Пойдёте к счастью по трупам?

— По трупам — нет. Но, бывает, мазохист сойдётся с садистом. Стоит ли им мешать? Непонятно.

— А вдруг там все же насилие? Не поймешь же, когда они так орут.

— Не то слово. Это сложно даже тет-а-тет. Вдруг он настоящий садист? Или все же нет. Или просто тупой. Или тупой садист. В общем, прочь их всех.

Диалог CMIL

— Непонятно, отчего русские революционеры использовали бомбы вместо того, чтобы посадить в окне какого-нибудь снайпера.

— Единственная и главная причина использования русскими террористами взрывчатки вместо огнестрельного оружия — это значительно большая вероятность удачного (с точки зрения террориста) исхода. «Из бомбы» промазать практически невозможно. А вот из ружья — сколько угодно, особенно при индивидуальной стрельбе. Примеры, вообще говоря, должны быть Вам известны. А подготавливать теракт было настолько трудно, что второй попытки судьба бы не дала. Совершенно незачем придумывать террористам всякие идейные и психологические заморочки. Люди они были, хотя и ненормальные, но очень рациональные. Оставили довольно много мемуаров, да и исследователи поработали.

— Я бы разграничил «промазать» и «неудачная акция». Во-первых, «мазали» довольно часто и бомбами — Государь Освободитель тому примером. Всё не с первого раза, плохо и криво, и проч., и проч. Во-вторых, если исходить из мемуаров как раз, очень часты несрабатывания самодельных бомб (или непреднамеренные срабатывания). Несовершенство конструкций, ртутные взрыватели, да и взрыватели вообще — всё это было очень ненадёжно — даже при использовании смертников. Я бы не стал присваивать революционерам титул «ненормальных, но очень рациональных». Это, скорее, свойство Главного Злодея в фильмах о Джеймсе Бонде. Рационализм технический довольно быстро кончался — а вот в чём вы правы, то это рационализм другого рода.

В отличие от бомб, которые нужно было производить, хорошее охотничье ружьё не редкость. Для его покупки нужно предпринять минимальные усилия — даже фамилии не спросят.

Возможно, этот выбор — именно эстетический. Грпомко, зрелищно, очистительный взрыв как декларация. Я думаю, что не стоит так уж забывать про этику, которая всегда была в любом русском освободительном и ином движении — главнейшей, а то и единственной, движущей силой. Так что, зная предмет, можно сделать вывод — собственно технической сложности для революционеров в смысле использования снайперов не было.

— Уверяю вас, это у вас умозрительные рассуждения.

— Строго наоборот. На практике всё хорошо маскируется и мест для снайперов хватало. Это видно как по городским планам, так и по фотографиям. Мемуары же дают хорошее приближение к укладу тогдашней жизни.

— И я ничего не помню про эстетический пафос у террористов. Ни у кого не помню — ни у Засулич, ни у Морозова, ни у Степняка, ни у Короленко в «Истории моего современника», паче у Бурцева. Об этом я не припоминаю упоминаний у крупнейшего исследователя Николая Троицкого (саратовского) или у молодого Кана. Из моих бесед с покойным Юрием Владимировичем Давыдовым я тоже никак не могу вывести что-нибудь эдакое… Эстетическое… Кое-что, что может быть интерпретировано в этом смысле, может быть выдоено из Савинкова, но кто же ему, писателишке, верит? Он ради красного словца не то что мать родную, но и лепшего друга Азефа оболжёт! Эстетизация прошлых действий — это, в общем, игрушки внешних людей. А тогда люди были очень серьезные, Фуко не читали.