Диалоги. Извините, если кого обидел.

— Понимаете, тут извечная терминологическая путаница. Я считаю, что русское общество повелось именно на эстетику революционного движения. Общество тут никакого отношения не имеет к «народу». В этом смысле популярность революционеров, «внешняя» популярность была эстетической — «и милость к падшим» и проч. и проч. И отречение, и смерть за веру. А рекрутирование бомбистов из разночинной и аристократической среды тоже было эстетическим. Что не отменяет и внутренней этики — она есть везде. У столяров, монахов и офицеров. Но всё это эсеровское движение суть эстетическое, а не прагматическое — что ещё раз показывает нечёткость программ. Вы видите в нём нечто большее, чем нравственный порыв? Очень хорошо — тогда об этом надо рассказать мне (и людям). Я, не отменяя человеческих качеств этих людей, не вижу в этом движении никакой прагматики — начиная с нечёткой организации, кончая размытой целью. Иначе слова о том, что это были люди серьёзные — значат мало. С серьёзным выражением лица можно и мусор убирать, и вырезать тридцать лет что-нибудь на рисовом зерне.

— А, кажется, я начал понимать. Вы называете отречение, смерть за веру и проч. нравственные порывы — не этикой, а эстетикой.

— И что? Эстетика — учение о красоте. А вы оказываетесь в странном положении — только что вы говорили о рационализме революционеров-террористов, а как вас просят его предъявить — так эта мысль куда-то девается. Но как спросишь про этику, что была главнейшей в любом русском освободительном и проч., и проч. — так вы сразу — ах! Как можно — тут смерть за веру, а вы всё меряете социальным штангенциркулем! А тут и надо — штангенциркулем. Из того, что смерть за веру, и отряхнём его прах с наших ног, грудью проложим — вовсе не следует, что это доминанта социального движения, что, кстати, показывает весь пласт русской литературы 1905–1910. Потом у вас сразу появляются какие-то «любые освободительные движения». «РОА» тоже расшифровывалась как Русская освободительная армия — и какая у неё была действующая сила, отдельный вопрос. Строй мыслей у Перовской — один, у Желябова — другой, у Савинкова — третий, у разгильдяев типа Грина — четвёртый, у лейтенанта, прости Господи, Шмита — ещё один, а у Горького такой, что и вовсе не передать. Вот и получается, что революционная этика — вещь, похожая на дао. Описанию не подвластная.

Диалог CML

— Фалафель очень просто сейчас готовить: берёте зелёный горошек из банки, пропускаете его через мясорубку, формируете крокеты и выпекаете их на термостате с уровнем «7». Угадал?

— Нет. Всё-таки надо взять и замочить. Нашёл другой рецепт: «Возьмите пакетик «Фалафельной смеси» ёмкостью 400 грамм, и…». А можно и ещё лучше: «Спуститесь вниз в ливанскую забегаловку, купите там дюжину фалафелей, грамм триста хумуса, подайте на стол».

— Вы невнимательно читаете: там ещё написано «немного вкуснейшей тхины», а строчкой ниже, глядите: «Израильтяне много сделали для популяризации этого вегетарианского бургера…» Меня, возвращаясь к теме, интересовал вопрос: что считать блюдом еврейской кулинарии. Потому как в упомянутой книге есть кус-кус. И что? Где критерий-то?

— А критериев здесь, наверное, нет. Это как с вином. Вино считается кошерным если а) его делали евреи или б) его выварили. Слава Всевышнему, что некошерным из крепких напитков может быть только изготовленный из винограда. Что до пингвина, так он без чешуи, и жвачку не жуёт. Хотя лапы — с перепонками. Это говорит в его пользу.

— Насчёт пингвинов — спорное дело. Жвачка тут не при чём, в Левит же перечислены отдельно скот и отдельно птицы. В списке птиц пингвин не значится, живёт на суше, а не в море. Жалко пингвина, но есть можно. Мне так кажется. А если кролику раздвоить копыта, то он перестает отрыгивать чешую.

— У меня есть друг — хабадник. Он всегда смотрит на упаковку. Если там написано, что кошер, значит кошер. С пингвинами, думаю, так же нужно. Пингвин ведь тоже всякий бывает. Так вот мой друг и не ест ничего, если без упаковки. А другой мой друг рассказывал, что его дедушка, из нюрнбергских евреев, служил в рейхсвере и за всю Первую Мировую войну ни разу не оскоромился. Это у них сила веры такая. Хотя в Антарктиде с овощами туго, впрочем и синагог там нету. Ну так и Бог с ними, с пингвинами.

— С другой стороны, с упаковкой сложно. Не везде же есть печать раввината, а кушать хочется. Есть специальные справочники по кошерности — типа «Кока-кола» кошерна. Ну, и там справочники по компаниям — с тем же самым. И вот в таких странах печать раввината ставится не на еду, а на справочник. Нам вот тут, кстати, сообщают: что некошерными Е-добавками являются: Е120, Е422, 432, 433, Е483, 491, 492, 434, 435, 436, Е470, 493, 494, 495, Е471 Е472а Е472b Е472с 542, 570, 572, Е472е, Е473, Е474, Е475, 476, Е477, 481, Е482. Для кошерности много что нужно ведь. Если выгнать самогон в шаббат — он превратится известно во что.

— А считается ли написанное евреем на русском языке произведение частью русской культуры?