Диалоги. Извините, если кого обидел.

Это именно тот продукт, который пришёл к нам сейчас — недаром весь этот жанр колонок, которые нам хорошо известны по Панюшкину и Соколову — очень личный. Да все медиа — «Большой брат» ведь тоже медиа, и новости о хомяках в клетке — тоже медиапродукт. А вот с обучающей функцией — вопрос. Скорее всего, будет достигнут некий компромисс типа «здесь курить можно, а здесь нельзя», но такой компромисс, который подразумевает не цельного человека, а человека, превращающегося в какого-то другого: тут можно сказать: «Все вы уроды!», а вот здесь — нельзя.

— Ну что же, делаю ставку на скорое появление нового сервиса, содержимое которого не будет индексироваться ни одним поисковиком — такой уютный гробик для ограниченного контингента, очажок псевдосвободы в бо-о-о-ольшом аквариуме). Паранойа. com.

— Ну, это будет известная гонка вооружений, в которой я ка-то принимал участие: на всякую ракету сразу же придумывается анти-ракета, на анти-ракету — анти-анти-ракета, etc.

Границы будут двигаться постоянно: смотрите, всего сто лет назад словосочетание «публичный дневник» было нонсенсом, а сейчас, наоборот, это то, что является для нас с вами нормой.

— Только отчего выбрали для индексации только Живой журнал и Liveinternet?

— Это совершенно естественно. Кого ж ещё?

— Всех. Вариант со «всеми» почему-то никому в голову не пришел? Это как если бы google earth запустил карту земного шара только с Америкой, Европой и Австралией.

— Нет, я привёл бы другой аналог: приходит человек у меня в Москве на чёрный рынок и начинает выбирать телефонные базы: вот база телефонов Москвы… А вот база Петербурга… И вдруг он спрашивает: «А у вас база телефонов Антарктиды есть»? Понятно, что в Антарктиде может и случится какой телефон, а не рация. Но как-то спроса на него будет немного.

— Я вполне понимаю желание завести укромный уголок, но не понимаю, как можно было рассчитывать, что уголок будет укромным, публикуя что-то в открытом доступе. И тем более на чужом ресурсе. Собственно то, что раньше поиск в комментариях не работал, есть недоработка поисковых служб, индексирующих сеть, а не услуга ЖЖ.

— Это адекватно мысли: «Вы пришли в этот мир, так рассчитывайте на то, что люди — мерзавцы и негодяи, и будут лазить к вам в окна». Это в общем, верно. Понятно, что тут же начинается соревнование — один ставит решётки, другой покупает автоген. Один покупает занавески, а другой — телескоп. Я-то как раз считаю такую гонку вооружений неизбежной, но, скорее, защищаю право на отрицательные эмоции по поводу этого прогресса

— Отчасти, пожалуй, верно. Только я бы заменил «лазить» на «заглядывать», потому что первое — уголовное преступление. В этом смысле я не разделяю возмущений человека, что его увидели голым, если он ходит дома раздетый, а занавесок на окнах у него нет. То есть либо голым не ходи, либо занавески повесь.

— В том-то и дело (и весь интерес в этом), что мы как раз танцуем на грани, то есть, являемся свидетелями некоторых подвижек в смысле этики. Вот смотрите: я хожу дома без штанов (первый этаж, окна на улицу) и потом возмущаюсь, что меня увидели (или сфотографировали) голым. Это одна ситуация.

Но переместим квартиру на седьмой (скажем) этаж, и представим в ней голого человека, что с удивлением увидел фотографирующего его человека в люльке. (Для чистоты предположим, что это какой-нибудь соглядатай, а не рабочий). Дальше можно варьировать эту тему бесконечно, меняя условия (репортёр это, или нет, является ли собственностью человека люлька (может, он просто так с восьмого этажа теперь спускается, однократно это или нет…).

— Но очевидно, что ситуация другая. Хотя спроси любого — видел ли он мойщиков окон, или рабочих, или спасателей в люльках — да конечно, видел. Мог предположить их существование. Ну да, разница наших позиций в том, что по-вашему — этаж седьмой, а по-моему — этаж первый, но в новостройке, и потому прохожих раньше было мало.

— Я же говорю, что тут простор для ассоциаций — например, этаж седьмой, но раньше напротив был пустырь, а теперь построили дом — окно в окно. Или этаж первый — но раньше улицы вовсе не было, а вот её проложили.

При этом все люди разные — у одних восприятие мира непластично, и для них это дискомфорт, и даже — страдания. Другим — всё едино. Ср. «Подошел голым к окну. Напротив в доме, видно, кто-то возмутился, думаю, что морячка. Ко мне ввалился милиционер, дворник и ещё кто-то. Заявили, что я уже три года возмущаю жильцов в доме напротив. Я повесил занавески. Что приятнее взору: старуха в одной рубашке или молодой человек, совершенно голый» — у Хармса, в дневнике от 20 марта 1938 года, тоже самое и про Пушкина у князя Васильева.

— Это как раз само собой разумеется: любое изменение вызывает у одних радость, а у других неприязнь. Тут и обсуждать толком нечего.