Диана Гэблдон. Дыхание снега и пепла, т.2

Брэг оказался разновидностью покера. И хотя я прожила с карточным мошенником достаточно долго, чтобы сразу узнать в ней шулера, миссис Фергюсон играла честно … пока. Я выиграла сорок шесть бобов, когда явилась миссис Толливер.

Она открыла дверь без всякого стука, держа трехногий табурет и кусок хлеба. Он оказался моим ужином и поводом прийти в камеру, так как она сунула его мне с громким «Это поможет вам продержаться до завтра, миссис Фрейзер!»

- Спасибо, - вежливо произнесла я. Он был свежим, и похоже на него накапали жира от бекона вместо масла. Я без колебаний вцепилась в него зубами, поскольку практически отошла от шока и чувствовала сильный голод.

Миссис Толливер, оглянувшись через плечо, чтобы убедиться, что горизонт чист, тихо закрыла дверь, поставила табурет и вытащила из кармана широкую бутылку синего стекла, наполненную какой-то прозрачной жидкостью.

Она выдернула пробку, поднесла горлышко бутылки ко рту и принялась жадно пить; ее длинная тощая шея конвульсивно дергалась.

Миссис Фергюсон ничего не сказала, но внимательно наблюдала за женщиной, поблескивая стеклами очков. Миссис Толливер опустила бутылку и мгновение глубоко дышала, потом резко сунула бутылку мне в руки и упала на табурет, тяжело дыша.

Я отерла горлышко как можно незаметнее рукавом и сделала символический глоток. Это был джин, обильно приправленный ягодами можжевельника, чтобы скрыть его плохое качество, но очень крепкий.

Миссис Фергюсон в свою очередь сделала щедрый глоток, и мы продолжили, передавая бутылку друг другу. Утолив первую жажду, миссис Толливер стала почти приветливой; ее ледяные манеры исчезли. Но я дождалась, пока бутылка не опустеет, чтобы задать насущные вопросы, крутящиеся в моей голове.

- Миссис Толливер, люди, которые привезли меня сюда … вы случайно не слышали, говорили ли они что-нибудь о моем муже?

Она приложила ко рту кулак, скрывая отрыжку.

- Что говорили?

- Где он находится? – уточнила я.

- Я ничего не слышала, - сказала она. – Но думаю, они могли сказать Толли.

Миссис Фергюсон подала ей бутылку – мы с ней сидели рядышком на кровати, поскольку сидеть больше было негде – и едва при этом не упала.

- Может, ты спросишь его, Мэйзи? – сказала она.

В остекленевших глазах миссис Толливер появилось тревожное выражение.

- Ах, нет, - она покачала головой. – Он никогда не говорит мне о таких вещах. Это не мое дело.

Я обменялась взглядами с миссис Фергюсон, и та незаметно покачала головой, предупреждая не настаивать.

Мне было трудно оставить эту тему, но я понимала, что поделать ничего не могу. Я собрала остатки терпения, оценивая, на сколько бутылок джина хватит моих денег, и чего я могу достичь с их помощью.

Ночью я лежала неподвижно, вдыхая влажный воздух с запахом гнили и мочи. Я также ощущала запах Сэйди Фергюсон, лежавшей рядом со мной: слабый запах застарелого пота, на который накладывался сильный аромат джина. Я пыталась уснуть, но когда я закрывала глаза, на меня накатывались волны клаустрофобии. Казалось, оштукатуренные стены смыкаются вокруг меня, и я вцеплялась ногтями в матрац, чтобы удержаться и не броситься к двери. Я представляла себя колотящей в двери и кричащей изо всех сил, мои ногти, впивающиеся в дерево и сорванные до крови, но никто не слышит моих криков и никто не приходит.

Я думала о возможном будущем. Миссис Фергюсон поведала мне еще больше о непопулярности шерифа в городе. Если на него нападет толпа, или если он потеряет присутствие духа и сбежит, шанс, что он или его жена вспомнят об узниках, очень мал.

Толпа может обнаружить нас и убить в приступе безумия. Или не найти нас и сжечь дом вместе с нами. Кладовая была из кирпича, а примыкающая кухня - из дерева; сырое или нет, это место будет гореть как факел, не оставив ничего, кроме проклятых кирпичных стен.

Я, несмотря на запах, глубоко вдохнула воздух, выдохнула и решительно закрыла глаза.

«Довольно для каждого дня своей заботы.»[51] Это было одно из любимых выражений Фрэнка, и по большому счету мудрое отношение к ситуации.

Хотя во многом зависит от самого дня, подумала я.

Да? Кому ты рассказываешь? Мысль была достаточно яркая, чтобы я могла ее слышать, или только вообразила. Однако в последнем случае я также вообразила тон сухого веселья, который был характерен для Фрэнка.

Прекрасно, подумала я. Дойти до того, чтобы вести философские споры с призраком. День оказался хуже, чем я думала.

Воображаемый он или нет, но эта мысль смогла отвлечь мое внимание от непрестанного беспокойства. Я почувствовала интерес или, возможно, искушение. Желание поговорить с ним, окунуться в разговор, даже если он односторонний ... и воображаемый.

Нет, я не стану использовать тебя таким образом, подумала я немного грустно. Неправильно, что я думаю о тебе, когда мне нужно отвлечься, а не ради тебя самого.