Дьявол в ее постели

– Кажется, вы разочарованы, графиня? – раздался над ухом вкрадчивый голос Кенуэя. – Он ведь ваш враг, верно?

Франческа ощутила, что ступает на тонкий лед. На такие вопросы нужно отвечать очень осторожно, чтобы себя не выдать.

Но, не дав ей ответить, он продолжил:

– Любопытно, а что бы вы с ним сделали? Отправили обратно в клетку, из которой он теперь освобожден?

При мысли, что человек, державший ни в чем не повинных детей в подвале, теперь на свободе, Франческа ощутила, как поднимается в ней гнев.

– Хотели бы посмотреть, как его повесят? – со злой усмешкой в голосе продолжал Кенуэй. – Или расстреляют? Скажите, Франческа. Не стыдитесь и не бойтесь поделиться со мной самыми опасными своими желаниями. Они не запятнают вашу душу. Хотите, чтобы он умер так же, как ваша семья?

«Кенуэй знает!» – содрогнувшись от ужаса поняла она. Знает, что она проникла к лорду-канцлеру в тюрьму, что его допрашивала. Значит, знает и все, что лорд-канцлер ей рассказал.

Сейчас как никогда важно было сохранять внешнее спокойствие.

– Какая мне разница, что будет с сэром Хьюбертом? – ответила она самым безразличным и скучающим тоном. – Хоть псам его скормите, если пожелаете. Мне и без него есть о чем подумать.

– Например?

– Например, какую роль играют здесь эти мужчины и женщины? – Она указала на обнаженных слуг и служанок. – Вы унижаете и позорите их, а они, кажется, с благодарностью это принимают. Так у вас принято выражать преданность? Быть может, и со мной, если я приму ваше предложение, вы сделаете то же? Мне бы этого не хотелось.

Из-под маски льва раздался сухой смешок. На миг Франческе захотелось сорвать маску и взглянуть в глаза злу.

– Милая моя, есть люди, которым суждено оставаться добычей. Порой они стремятся примкнуть к сильным и покорно служить им, и мы им это дозволяем. Это наши добровольные рабы. Они молят о позволении ползать перед нами на коленях, чтобы, когда настанет наше время, стать нашими приспешниками, а не пищей. Так доказывают свою преданность они. – Он наклонился к ней. – А вы докажете свою преданность тем, что проведете сегодняшнюю ночь с нами и будете молчать обо всем, что увидите.

К горлу Франчески подступила желчь. Как же все это… тошнотворно. Мерзко. Во что она ввязалась?

Безликие люди в багровых одеяниях волновались, переходили туда-сюда, образовывали небольшие группы, о чем-то шептались, склоняя друг к другу звериные маски. В воздухе повисло напряженное ожидание, и не надо было быть гением, чтобы догадаться, что произойдет дальше.

Неужели в подобных сборищах участвовали и ее родители? Быть может, были такими же нагими слугами? От этой мысли ей едва не стало дурно.

– А теперь, дорогая моя, начнем готовиться к следующей ночи.

– Следующей?

– Каждые три года мы встречаемся в течение трех ночей и проводим ритуал из трех частей. Разумеется, все самое важное происходит за пределами этих стен. Однако тройка – счастливое число; и, осмелюсь сказать, любимая наша ночь – вторая.

Она боялась задать вопрос, но все же спросила:

– И что происходит на вторую ночь?

– Вторая, – Кенуэй положил руки ей на плечи и мягко развернул в сторону выстроившихся полукругом, терпеливо ждущих «оленей», – это ночь Желания.

Она не знала, что за жест сделал Кенуэй у нее за спиной, но «олени» повиновались неслышному приказу.

Все они разом сбросили свои белые мантии. Взорам открылись семь обнаженных тел, которые могли бы принадлежать богам.

Пораженная, Франческа не отводила глаз.

Все «олени» были прекрасны, каждый по-своему. Все сияли мужественностью и дикой, неукротимой красотой. Мускулистые тела блестели в тусклом свете, и каждое движение, каждый поворот по-новому освещал их совершенство. Каждый из «оленей», стоило бросить на него взгляд, казался и сильнее, и краше своих товарищей. Одни были темноволосы, другие белокуры, третьи – вовсе почти без волос на теле. Некоторые постарше, с сединой в волосах. Другие молоды и нетерпеливы.

И все хотели ее.

В этом сомнений не оставалось – достаточно было взглянуть им пониже пояса.

Все здесь, на этой черной мессе, отвратительно и постыдно; и все же в одном Кенуэй прав. Ничто не сравнится с головокружительным ощущением власти – своей власти над этими мощными самцами.

Кенуэй подтолкнул растерянную Франческу вперед.

– Все они здесь ради вас, графиня. Чтобы соблазнить вас. И ублажить. Они проявят свою преданность, отдавшись каждому вашему капризу. Выбирайте, что хотите – кого хотите, – и завтра ночью его или их получите. Не будет такого порока, который останется для вас недоступен, такого вашего желания, которое останется неисполненным. Если здесь вы не найдете того, что ищете, мы доставим сюда все, что пожелаете. И это лишь первая ночь из многих…

Не раздумывая, Франческа протянула руку, словно призывая его умолкнуть.

И он повиновался.

Глубокая тишина воцарилась в зале – тишина, в которой ясно различался каждый шорох шелковых одеяний.

Все здесь неправильно, все извращено. Эти люди не имеют ни малейшего представления о том, что значит быть человеком; их философия пуста и бессмысленна. Но все же она здесь, и пройдет этот путь до конца.