Дикая девочка. Записки Неда Джайлса, 1932

Да, это был не кто иной, как Толберт Филлипс-младший, верхом на еще одной из своих охотничьих лошадей он галопом мчался по речной долине, вопя как сумасшедший и потрясая над головой винтовкой, одетый в нелепейший белый костюм из оленьей кожи с бахромой, которого я у него раньше не видел. В таком виде он очень напоминал Буффало Билла [54] в шоу о жизни Дикого Запада. За ним на муле скакал Альберст Вейлор, таща за повод осла, на котором восседал мальчишка Хесус.

– Что он такое, черт подери, делает? – прошептал я.

Чарли спокойно дослал патрон в свой винчестер и вскинул его к плечу, винтовка в его ручищах казалась детской игрушкой. Глупость ужасная, но я стоял, как заторможенный, наблюдая за происходящим, будто во сне. Однако Маргарет хватило присутствия духа, и, прежде чем он выстрелил, она прыгнула ему на спину, рукой крепко схватив его за шею, а ногами не менее крепко обвив талию. Винтовка выстрелила, и Чарли выронил ее. Он был уже далеко не молод, однако годы жизни в дикой природе сделали его гибким и сильным, будто пума, и хотя Маргарет намертво вцепилась в него, он с легкостью стряхнул ее с себя и бросил на землю. Но тут я, наконец, пришел в себя, подхватил винтовку и нацелил на него.

Все так же истошно вопя, Толли влетел в поселок и притормозил только тогда, когда заметил, что площадь опустела. Пара дюжин женщин, детей и стариков попрятались в речной долине, куда, повинуясь инстинкту, побежали сразу же, как только заслышали поданный караульным сигнал тревоги. Этот урок за века нападений на их поселения они усвоили отлично. Толли заметил нас и вновь перешел в галоп, моментально преодолел последние пятьдесят ярдов и остановил перед вигвамом свою гарцующую и испускающую легкое ржанье лошадь.

– Что на вас за наряд, Толли? – спросил я, все еще целясь из винтовки в Чарли, который стоически хранил молчание.

– Я вырываю вас из мерзких лап дикарей, – заявил Толли, – а вы вот как меня встречаете? Костюм сшил мой нью-йоркский портной, чтоб вы знали. Я берег его для особых случаев. – Он вытянул руку, с которой бахрома свисала как минимум на восемь дюймов. – Я не так уж плохо в нем выгляжу. Правда, старина?

– Умеете вы эффектно появиться, дорогуша, – смеясь, сказала Маргарет, – к тому же у вас безупречное чувство времени.

– Какого черта вы тут делаете, Толли? – спросил я. – Я думал, вы домой уехали. Как вы сюда попали?

– Всему свое время, старина, – произнес Толли, слезая с лошади с видом полководца-победителя.

Тут до нас добрался и Альберт. Он спешился и обнял Маргарет. Минуту они молчали, не в силах оторваться друг от друга. Наконец притрусил и Хесус на своем осле.

– Сеньор Толли, почему вы бросили меня? – тут же принялся канючить он. – Я не мог поспеть за вашим конем на моем маленьком ослике.

– Прости, парень, – сказал ему Толли, – но мне надо было произвести впечатление, а ты и твой осел не в состоянии вселить ужас в сердца мужчин. Вы, кажется, были правы, Альберт, когда говорили, что личная храбрость производит на апачей впечатление. Похоже, я взял деревню голыми руками и без единого выстрела.

– Я пришел, чтобы спасти вас, сеньор Нед, – гордо заявил Хесус.

– И ты прекрасно справился с этим, малыш.

Однако стоял вопрос, что делать с Чарли. Для начала мы связали ему руки и ноги и оставили лежать на земле перед вигвамом. Чидех исчезла, исчезла и жена Чарли, Иштон, со своим младенцем, по-видимому, все они попрятались в реке, едва началась суматоха. Нам пришла мысль, что, наверное, там припрятано и оружие, но мы понадеялись, что они не решатся напасть, зная, что их вождь у нас в плену.

– Где же мой верный Браунинг? – спросил Толли.

Ни я, ни Маргарет не горели желанием сообщить ему новость, однако он, как видно, все понял по нашим лицам.

– Ох, нет!.. – крикнул Толли, потрясенный.

– Мне очень жаль, Толли, – наконец выговорила Маргарет. – Я сделала все, что могла.

– Вы хотите сказать, – тихо заговорил Толли, – что я мчался сюда, чтобы доказать ему, что я не такая скотина, как его прежний хозяин, что Толберт Филлипс-младший горой стоит за своих людей…

– Думаю, мистер Браунинг понимал это, дорогой мой, – заверила его Маргарет. – Но так или иначе, ничего не поделаешь. Он умер еще в первую ночь от раны в голове.

– Надеялись стать большим героем, белоглазый? – обратился ко мне Альберт. – Отправились сюда в гордом одиночестве. Почему мне не сказали? Я бы пошел с вами.

– Именно поэтому и не сказал, – объяснил я. – И вовсе я не пытался стать героем. И не беспокойтесь, Маргарет тоже знала, что вы обязательно пришли бы. А вот вы, Толли… Что за внезапная смена настроения?

– Вы не дали мне возможности прийти в себя, Джайлс, – ответил Толли. – Я тщательно обдумал все, что вы мне сказали той ночью, и мне стало очень стыдно. Наутро я не смог заставить себя уйти вместе с другими. Вдобавок перспектива долгого пути домой в обществе этого несносного болвана Уинстона Хьюза – этого я уже вынести не смог. И наконец, я соскучился по вам, старина. Однако, когда я пришел к вам, вы уже смылись.

– И Каррильо вот так отпустил вас? – не верил я.