Диктаторы в зеркале медицины

Вместе с другими высшими функционерами Сталин нес гроб Ленина. Бывшему питомцу духовной семинарии, скорее всего, не стоило большого труда произнести прочувствованную траурную речь, которая, по выражению Алана Буллока, состояла из последовательности торжественных заверений, напоминавшей литургию: Сталин принес шестикратную торжественную клятву сохранить и выполнить заветы великого усопшего. Хорошо информированный современник, многолетний секретарь Сталина Борис Бажанов воспринял это как безмерное лицемерие, ибо он своими глазами видел реакцию Сталина на смерть Ленина: «Никогда я не видел его более счастливым, чем в дни после смерти Ленина. Он носился по кабинету с лицом, излучавшим удовлетворение». На его пути препятствий больше не было. Вера в то, что судьба предназначила его к великим свершениям, усилила его мечту об идентификации с великим Лениным, «Вождем», чью роль он хотел взять на себя, став преемником.

Обустройство власти

Сталину потребовалось еще пять лет для того, чтобы почувствовать себя, наконец, в полной безопасности. В эти годы, с 1924 по 1929 год, он одного за другим устранил своих соперников, пользуясь при этом грубыми методами, прикрытыми снаружи, однако, весьма утонченно. Будучи истинным мастером интриги и лицемерия, он пользовался очень хитрой тактикой: Сталин умел ловко стравливать своих конкурентов друг с другом, и за счет этого противники ни разу не выступили против него единым фронтом. При подобной манере «ведения войны» ему очень пригодились качества, проявившиеся уже в юности, о чем свидетельствует Борис Бажанов в своих воспоминаниях: «Свои самые сокровенные мысли Сталин не доверял никому. Он крайне редко делился идеями и впечатлениями со своим ближайшим окружением. Он в высокой степени обладал талантом молчания… Он был достаточно хитер, чтобы никогда ничего не говорить, пока все остальные полностью не выскажут своих аргументов. После того, как все высказывались, он брал слово… и повторял то мнение, к которому склонялось большинство». Безусловно, он хотел выставить себя своего рода интегрирующей фигурой и создать впечатление сторонника умеренной середины.

Так как его противники, и, в особенности, истинный интеллектуал Троцкий, постоянно недооценивали его, они не заметили, что на самом деле его мысли занимал всегда лишь один вопрос — «как удержать власть в партии и как наилучшим образом строить организации с точки зрения такой власти», как проницательно заметила немецкая коммунистка Рут Фишер во время встречи в Москве, состоявшейся в январе 1924 года. Своеобразное понимание Сталиным взаимосвязи между теорией и практикой становится особенно ясным после прочтения книги «История ВКП(б). Краткий курс», в создании которой он принял непосредственное и определяющее участие. Создается впечатление» что он вообще не понимал фундаментальных законов развития общества и в своем мировоззрении был в некотором роде фаталистом. В основном он придерживался грубого вульгарного материализма, а при выборе методов отдавал предпочтение насилию. В принципе он подвергал осмеянию всех, кто придерживался «общей морали» или следовал «требованиям разума». Однако самым главным было то, что все несогласующееся с его заранее сложившимся мнением казалось ему подозрительным и, следовательно, опасным. Таким образом его определения становились «священными формулами». В примитивном мышлении Сталина проявился его догматический ортодоксальный характер и склонность к упрощенному изложению взглядов по строгой схеме типа катехизиса, возможно, привитая ему еще в семинарии. Из разнообразных возможностей, существовавших в тот момент для развития социализма, он создал собственный сталинский социализм, который, по выражению Волкогонова, отказавшись от гуманистических основ этого учения, превратился в бюрократический «жертвенный социализм» — смесь из казарменного коммунизма и догматизма.

Развитие в направлении «сталинизма» не могло укрыться от «ленинского ядра» партийных функционеров, и в середине двадцатых годов они еще могли открыто высказывать свою озабоченность. Примером этого может служить вошедшая в историю речь Льва Каменева на XIV съезде партии 21 декабря 1925 года, где он говорил: «Мы против того, чтобы создавать теорию господства одного человека, мы против того, чтобы создавать «вождя»… Я пришел к убеждению, что товарищ Сталин не в состоянии выполнить задачу объединения большевистского штаба и сохранения его единства». Злопамятный Сталин, конечно же, не мог простить эти мужественные слова, хотя должно было пройти еще много лет, прежде чем он смог отплатить за это неслыханное «оскорбление величества», физически ликвидировав Каменева.