Дионис преследуемый

В Театре Камилло не было ни сцены, ни зрительных рядов, ни, собственно, того, без чего, казалось бы, немыслим театр: актёров, спектакля, драматурга. Был только зритель, входящий в Театр всего лишь человеком; однако ему было доверено занять место творца, что созерцает порядок мироздания. Об этом удивительном изобретении мы можем прочесть в известном труде Фрэнсис Йейтс «Искусство памяти»²⁸⁸. Йейтс реконструировала Театр Камилло; по её убеждению он представлял собой «систему мест памяти», основным назначением которой было запоминание речей ораторов.

Зная о существовании оккультной системы памяти и, что немало важно, о том, что Джулио Камилло слыл знатоком каббалы

288

Йейтс Ф. Искусство памяти. СПб.: Университетская книга, 1997.

и герметической традиции, кажется невероятным, что он мог создать свой Театр, преследуя столь незначительную цель. Он был прав, говоря, что Театр Памяти создаёт внутри нас окно. В это окно в человека мог ворваться свет Бога, обращая процесс созерцания сначала в прохождение по планетарным рядам, а затем — в процесс богостановления, преодоления человека и его времени (ради вечности, обретаемой как память). Возможно, именно в Театре Памяти нарушалось молчание бога, которое кажется таким привычным в обыденном мире, что люди научились воспринимать лишь собственный, не всегда осмысленный щебет. «Меркурий Трисмегист говорит, что религиозное послание, полное Бога, оскверняется вторжением толпы», — писал Камилло. Ничто не мешает предположить, что Театр Памяти был именно религиозным посланием. И, если верить историческим данным, это послание было предназначено единственному человеку — королю Франции.

Войти в Театр Памяти мог только король, сакральная фигура, существо божественной природы, Царь Царствующих.

Нам известно, что в Театре Памяти побывал Виглий, — его сухое, схематичное описание увиденного приводится всё в том же труде Йейтс. Более чем вероятно, что фигурки («образы памяти») приводились в движение, когда Театр должен был стать местом для посвящения. Виглий скорее всего застал Театр в неподвижности, а потому не смог оставить интересующие нас сведения. Вращение, подобное вращению планет, должно было «оживлять» образы, вещественные символы незримых принципов. Камилло располагал вещи исключительно в «вечных местах» памяти, то есть, в Идеях. Он не зря выделяет ряд Солнца — посредством изменения структуры (образ Солнца Камилло располагает на первом уровне, тогда как образ самой планеты, т. е. Аполлона — на втором). Во времена Августа сибиллы пророчили о приходе Солнечного Правителя, понимая под ним Аполлона, бога Золотого века.

В XXI веке мы должны возвести Театр Памяти, предназначенный для Короля Мира (Чакраварти, Махакашипы, Саошьянта). Но для этого нам, прежде всего, необходимо воссоздать все эйдетические планетарные ряды, опираясь, с одной стороны, на труд Фрэнсис Йейтс, а также на фундаментальные герметические тексты, а с другой — на присущую нам интеллектуальную интуицию.

fwotvoo

Il Theatro della Memoria — реконструкция согласно Веннекеру, 1544

Планетарные эйдетические ряды Луна

Меркурий

Венера

Солнце

Марс

Юпитер

Сатурн

ЛУНА

На первом уровне это сама Идея Луны.

На втором уровне это Диана, Елена, Геката, Селена, Аннит, Тривия, Ариадна как критская лунная богиня (супруга Диониса), Бендида, не в последнюю очередь Мнемозина, о которой поэт Вячеслав Иванов писал: «Мнемозина — Вечная Память: вот другое имя той преемственности общения в духе и силе между живущими и отшедшими, которую мы, люди овеществленного и рассеянного века, чтим под именем духовной культуры, не зная сами религиозных корней этого почитания»¹⁹⁹. Мы говорим о Театре Памяти, поэтому нижеследующий эйдетический лунный ряд крайне важен. В «Picatrix» к Луне обращаются под именами: Камар, Маах, Самаэль, Салини, Сом.

На этом же уровне («Пир»): в герметических трактатах — «наша Диана», также называемая «белый Меркурий», «вода, что не смачивает рук», «девственное серебро». Это materia prima, чистая, неоформленная, женская субстанция. У Евгения Головина читаем, что в Риме Диану называли именем Гортензия (по словам Горация) или Ортанз, которая притаилась средь «Озарений» Артюра Рембо:

«Любые извращения свойственны жестоким жестам Ортанз. Ее одиночество — механическая эротика, ее усталость — любовная динамика. Под наблюдением детства она много веков была пылающей гигиеной рас. Ее дверь открыта в нищету, где мораль ныне живущих растворилась в ее страсти, в ее действии. На окровавленной земле ужасные судороги неофитов любви от светлого гидрогена. Найдите Ортанз»²⁰⁰.

На этом уровне располагается ещё не смешанный, чистый элемент воды (Нептун). Здесь же Йейтс располагает образ Протея, символизирующего хаос и первоматерию. Также это символ перманентных превращений в «другого».

На уровне Пещеры вода становится смешанным элементом, выявляется несовершенство мира, творения. Природа сокрывает вещи (образ Юноны в облаках). Диане здесь соответствуют ворота Севера этой Пещеры.