Дионис преследуемый

Страшные эсхатологические предчувствия Белого были близки предчувствиям Соловьева о конце мировой истории, финальной точкой которой станет битва Христа и Антихриста. Странно, что те мыслители Серебряного века, которые находились в глубинном диалоге с Античностью, не видели соответствий ожидаемой ими битвы с Титаномахией. Дело в том, что как только подобное соответствие выявлено, любые доминантные идеи — от “соборности” до славянского Возрождения — приводят к необходимости личного выбора: боги или титаны, Христос или Антихрист. “Надо готовиться к бою с Антихристом и к встрече с Христом”, — писал сделавший выбор А. Белый. Кто из “строителей духовной России”, “тайной России” Серебряного века действительно сделал этот выбор? Почему их ожидания были обмануты и вместо новой эпифании Диониса, пришло то, что положило конец религиознофилософскому ренессансу и запустило процессы интеллектуальной деградации и кризиса культуры, свидетелями которых мы сегодня являемся? Весьма символично, что самые важные мистерии остаются незавершенными: “Антихрист” А. Белого, “Дионис Гиперборейский” А. Блока (по замыслу поэта в этой мистерии Дионисийское и Аполлоническое начала были слиты воедино).

Смешение Тьмы и Тьмы, о котором мы писали в одной из предыдущих глав, становилось причиной многих заблуждений, овладевавших даже высокими умами. Титаническое начало, понимаемое не как «негативный модус», а отождествляемое с началом дионисийским, делало невозможным триадическую модель, высшей ступенью которой был черный свет Deus absconditus. П. Флоренский в небезызвестном труде «Философия культа» также не делает никакого различия между титаническим и дионисийским началами, обобщая их под началом «стихийным». Он утверждает, что исток построения орудий есть стихийное начало человека, являющееся «слепой, напирающей мощью, не знающей никакого удержа». Характеризуя это начало как безликое, вечно алчущее, вечно бунтующее, «из земли выросшее», Флоренский принимает титанический вызов за дионисийское нарушение всех границ; он сливает бездну высшую с бездной низшей, вследствие чего приходит к утверждению, что «титаническое, само в себе, — не грех, — а благо: оно мощь жизни, оно самое бытие. Но оно ведет ко греху. Всегда ли? Нет. Ибо и добро осуществляется той же стихийной