Дипломатия и разведка. «Афганское досье», 1939–1945 гг.

Советско-афганские переговоры в Москве по пограничным вопросам в 1939–1940 гг. начались в непростой обстановке на фоне все возраставших нарушений водной и сухопутной границ между двумя странами. Всю ответственность за имевшие место пограничные инциденты афганские официальные лица пытались возложить на советскую сторону, заявляя о якобы пренебрежительном отношении советских пограничников к выполнению своих обязанностей. Например, в вербальной ноте № 4928/2998 от 28 января 1939 г. МИД Афганистана обращал внимание полномочного представителя СССР в Кабуле на пассивную позицию советского пограничного комиссара при разрешении пограничных вопросов и организации совместных заседаний погранкомиссаров, которые, по афганским данным, не проводились с июня 1938 г.[441]

Поток афганских вербальных нот аналогичного содержания в адрес посольства СССР в Кабуле нарастал. В послании МИД Афганистана за номером 5225/3130 от 23 февраля 1939 г. вновь утверждалось, что «несмотря на неоднократные обращения Министерства иностранных дел Афганистана в уважаемое полномочное представительство и афганских пограничных комиссаров к советским пограничным комиссарам, число нарушений границы советскими пограничниками увеличивается с каждым днем»[442]. Новый министр иностранных дел Афганистана Али Мухаммед делал вид, что пребывает в неведении по поводу причин пограничных конфликтов, возникших между двумя странами. В письме на имя посла СССР в Кабуле К. А. Михайлова афганский чиновник заявлял: «Мне и моему правительству не ясны конечные цели вторжения советских пограничников на чужую территорию, однако ясно то, что с некоторых пор советские погран-власти по всей Аму-Дарье и Пянджу производят нарушения афганской территории и вод, обстреливая афганские погранзаставы. Это поведение советских пограничных властей произвело тягостное впечатление на мое правительство и оставило неприятный осадок среди афганских военных, обсуждавших эти правонарушения. Все это также вызвало и растущее беспокойство населения северных районов Афганистана»[443]. В нотной переписке по этому поводу афганские официальные лица стали «настоятельно просить советское руководство подвергнуть наказанию нарушителей госграницы, чтобы в будущем пресечь такие нарушения и не причинить ущерба безопасности и добрососедским отношениям обоих правительств»[444].

Ответ поступил незамедлительно, ибо руководство СССР посчитало необходимым дать принципиальную оценку событиям, имевшим место в советско-афганском пограничье. По поручению советского правительства посол СССР К. А. Михайлов обратился с официальным письмом к министру иностранных дел Афганистана Али Мухаммеду. Советский представитель заявил: «Афганские пограничники и местное афганское население систематически, а подчас злостно нарушают советскую границу, вторгаясь на советскую территорию, острова и воды, причем эти вторжения, что для моего правительства особенно странно, часто происходят под прикрытием афганских пограничных войск»[445]. Более подробно позиция советского правительства и его оценка сложившегося положения была изложена в вербальной ноте НКИД СССР № 1340 от 5 июля 1939 г. «Министерство иностранных дел Афганистана, — говорилось в этом документе, — дало, по-видимому, указание своим пограничным властям проводить „защиту“ афганских вод и островов на реках Пяндже и Аму-Дарье. Поскольку, как известно, советско-афганская граница с давних пор проходит по афганскому берегу вышеуказанных рек и поскольку не было советско-афганского соглашения об изменении этой границы, означенное указание афганским пограничным властям является, по существу, указанием о нарушении советской границы и о незаконных вторжениях на советскую территорию»[446].

В ходе московских переговоров афганская сторона стала выдвигать все новые и новые претензии к советским партнерам. Представители Афганистана настаивали на том, чтобы все их замечания и предложения обязательно были учтены и включены в окончательную редакцию совместных документов о водной и сухопутной границе, разрабатываемых между двумя сторонами. Например, они выступили с предложением зафиксировать в совместных решениях московских переговоров положения о гарантированном праве для афганского населения использовать в хозяйственных целях водные ресурсы не только рек Аму-Дарьи и Пянджа, но и рек Кушки и Мургаба. Афганская делегация предложила также пригласить турецких специалистов, чтобы они выступили в качестве арбитров при редемаркации и установке погранзнаков на Памирском участке советско-афганской сухопутной границы. В итоге афганское правительство без согласования с советской стороной обратилось с просьбой к турецким властям прислать своих топографов для проведения соответствующих работ[447].