Дипломатия и разведка. «Афганское досье», 1939–1945 гг.

После вероломного нападения фашистской Германии на Советский Союз соглашение о товарообороте между СССР и Афганистаном на 1941–1942 гг. так подписано и не было, торговые отношения между двумя странами были свернуты. Востокинторг был лишен возможности производить какие-либо закупки товаров в Афганистане, т. к. афганцы соглашались поставлять свою продукцию на внешний рынок только при условии расчета бартерными сделками, и прежде всего нефтепродуктами и сахаром. Продавать свои товары Советскому Союзу за валюту афганская сторона также отказалась.

В условиях начавшейся войны с фашистской Германией руководству СССР дело было не до развития торговли с Афганистаном, в двусторонних отношениях на первый план выдвигались вопросы большой политики. Несмотря на то, что 23 июня 1941 г. министр иностранных дел Афганистана Али Мухаммед в ходе встречи с совпослом К. А. Михайловым оценил действия Германии по отношению к СССР как провокационные и агрессивные, а также подчеркнул исключительно миролюбивый характер советской внешней политики, правящая династия Надиров не спешила с официальным заявлением о нейтралитете Афганистана в военном противоборстве СССР с фашистской Германией[467].

30 июня 1941 г. посол К. А. Михайлов вновь посетил Али Мухаммеда по его просьбе. В тиши своего кабинета афганский министр проинформировал советского дипломата, что Афганистан заявляет о своем нейтралитете и не видит никаких оснований для изменения дружественной политики по отношению к СССР. Афганский министр отметил, что неурегулированные пограничные вопросы не могут являться основанием для изменения афганской внешней политики и что афганцы не имеют никаких подозрений в отношении советских территориальных претензий к Афганистану[468].

6 июля 1941 г. теперь уже глава советской дипмиссии в Кабуле выступил инициатором встречи с Али Мухаммедом. К. А. Михайлов в своей телеграмме в адрес НКИД СССР сообщил, что, «сославшись на сочувственные к СССР выступления миролюбивых стран, совпосол заметил, что некоторые страны опубликовали сообщения о своем нейтралитете. Афганский министр иностранных дел намек понял и заявил, что афганское правительство придерживается нейтралитета. Он также указал, что Турция и Иран вынуждены были опубликовать заявления о своем нейтралитете, поскольку Турция ранее заключила договор о дружбе с Германией, а Иран находился под постоянным обстрелом немецкой прессы»[469]. От каких-либо дальней — ших комментариев по поводу позиции Афганистана в данном вопросе Али Мухаммед отказался. Впоследствии К. А. Михайлов по этому поводу писал: «В связи с большой опасностью, нависшей над СССР в результате нашествия фашистских полчищ, нам нужно было знать все немецкие планы подрывной антисоветской деятельности с тем, чтобы пресечь эту деятельность на корню. Нам нужно было знать, какова действительная, а не внешняя, замаскированная позиция афганского правительства. Мы были заинтересованы в публикации афганским правительством декларации о нейтралитете. Афганское правительство, на словах соблюдавшее нейтралитет, в действительности в интересах Германии тянуло с публикацией декларации о нейтралитете. Только после нашего нажима в конце августа 1941 г. король Афганистана выступил с речью, в которой монарх провозгласил нейтралитет своего государства в ходе войны, начавшейся 22 июня 1941 г.»[470].

Для такого рода заявления короля М. Захир-шаха был найден удобный повод — празднование Дня независимости Афганистана, ежегодно отмечавшийся 27 августа. Несмотря на то, что официальное заявление короля М. Захир-шаха о нейтралитете выглядело несколько запоздалым с учетом времени, прошедшего после 22 июня 1941 г., афганская пресса пыталась уверить своих читателей, что королевский указ был специально приурочен ко Дню независимости — памятной дате в истории афганского народа. Однако представляется, что афганский монарх провозгласил нейтральный статус Афганистана только после событий, произошедших в соседнем Иране: 25 августа 1941 г. на территорию Ирана были введены войска СССР и Великобритании, поэтому афганская верхушка была крайне встревожена по поводу возможного повторения «иранского сценария» на афганском плацдарме.