Дипломная работа

— Да, — спокойно подтвердил Жуков, — в оборонительную программу Кантонов они влезть не могут, а Дурбан де-юре под юрисдикцией ЮАС, где у африканеров большинство голосов. Эти сволочи знают, что нам в ЛЮБОМ случае придётся защищать Дурбан, и делают всё, чтобы ослабить оборону.

— На… — я прокашлялся, — намеренно?!

— Да, — снова кивнул шериф, — и мы получили шанс на то, чтобы немного изменить ситуацию.

— Чуть-чуть, — показал пальцами дядя Гиляй, — всего-то поправки к некоторым законам.

— Ага… и што требуется от меня, — задаю наконец вопрос.

— Валяться в постели, — расплылся в улыбке дядя Гиляй, — изображая раненого. С недельку. Справишься?

— Ну-у…

— А я, — он нагнулся вперёд, играя бровями и говоря театральным шопотом, — уговорю Пессу Израилевну отпустить Фирочку ухаживать за раненым героем!

— Кхм… — чувствую, как краска заливает уши, — я согласен положить такую жертву на алтарь нашей Победы!

Глава 30

— Тэкс… — Адольф Иванович поглядел мне в глаза, бесцеремонно задрав голову и приподняв пальцем веко, — повернитесь к окну… Тэкс…

Схватив сухими пальцами меня за запястье, он померил пульс, глядя на вытащенный из кармана старый хронометр, и кивнул удовлетворённо, повернувшись к Гиляровскому.

— Афера, да-с… но пожалуй, что и выгорит, Владимир Алексеевич, — сказал он уверенно, — Симптоматика теплового удара у Егора Кузьмича ещё наличествует, да и… Хм, последствия от неудачного спарринга с Александром Фроловичем к месту, кто бы мог подумать!

— Но пожалуй… — медик задумался, — для верности я бы предложил несколько усилить симптомы. Есть, знаете ли, средства! Интересный бледный вид, вялость и прочая симптоматика, достоверная до абсолюта.

— Пф-ф… давайте свои… средства, — не слишком довольно говорю я, — надеюсь, меня от них не унесёт в страну розовых пони?

— Розовых пони? — с улыбкой переспросил Елабугин, — Нет, это несколько не то, что вы подумали! Я помню о вашем неприятии наркотических препаратов, так что нет, безобидная фармакология, просто подобранная по уму. В подпольной работе, знаете ли, возможность перевести арестанта из общей камеры в больницу, хотя бы и в тюремную, порой дорогого стоит. Методика апробированная, не переживайте.

— Тэкс… — он закопался в саквояже, доставая какие-то порошки и пилюли, — давайте, Егор Кузьмич… запивайте, запивайте! Воды побольше, да-с… в пот бросит и лёгкая лихорадка, как и положено.

— По ранению… — начал было дядя Гиляй.

— Во-от здесь пуля прошла, — Адольф Иванович ткнул меня в бок, — при нападении пиратов вам здесь рёбра сломали, да и кожу рассекло изрядно. Месяца через три…

Он с некоторым сомнением склонил голову набок.

— … хотя конечно, достоверность такого шрама не будет…

— Ну так обеспечьте новый! — перебил я его.

— Да ты што?! — взвился Владимир Алексеевич, — Совсем с глузду съехал?!

— Дядя Гиляй! Одним шрамом больше, одним меньше… у нас на кону што стоит?

— Я не…

— Здеся? — Санька, несколько бледный, бесцеремонно задрал мне рубаху и ткнул пальцем.

— Совершенно верно, молодой человек, — закивал доктор, — совершенно…

— Ага… — на то, чтобы достать из кармана "Браунинг", примериться и выстрелить через сложённое в несколько раз покрывало, у брата ушло секунды две. Выстрел прозвучал приглушённо, и бок обожгло резкой болью, но впрочем, вполне терпимой.

— Вот… — бледно сказал брат и осел на ковёр. Обморок…

— Ах ты ж… — сдавленно прошипел доктор, переступив через Саньку и кинувшись осматривать рану.

— Нормально… — выдохнул он через пару секунд, — вот, прижмите к боку покрывало!

— Мальчишка! Дурак! — громогласно шептал Владимир Алексеевич, найдя в саквояже Елабугина нашатырь и водя им под носом Чижа, встав перед ним на колени.

— А? — встрепенулся тот, и первым делом повернулся ко мне. Продолжая удерживать покрывало, показываю Саньке большой палец и улыбаюсь, насколько могу искренне.

— Все он правильно сделал! — прерываю Владимира Алексеевича, — Всего-то и делов, што кожу зашить, зато достоверность абсолютная!

— Так бы сыграл! — вскинулся дядя Гиляй возмущёно.

— А вдруг? — парирую я, и тут же сбиваюсь… — Адольф Иванович, да без наркоза зашивайте! Я должен встречать гостей бледный и страдающий, а не обдолбанный! Зашивайте!

— Владимир Алексеевич… дядя Гиляй! Прав Санька, сто раз прав! Сейчас тот случай, когда отыгрывать нужно на все сто! Когда всплывёт затея с двойником, а всплывёт она в наших реалиях неизбежно — все, включая раненого двойника должны быть уверены, что в порту они переиграли врагов, но потом меня всё равно достали. Понимаете?

— Устройтесь на боку, — скомандовал доктор, примеряясь ко мне.

— Сейчас… Сань, подсунь сюда покрывало, его всё равно сжигать! Закровить постель не хочу.

Щедро плеснув на рану спирта, Адольф Иванович, вооружившись кривой иглой, начал сшивать кожу. Больно… но как-то отстранённо, будто и не вполне моя боль.

— Достали меня, — повторяю ещё раз, — после! Понимаете? То бишь получается не просто покушение, што тоже из рук вон, а настоящая загонная охота, а это совсем другой коленкор!

— Но вот так… — Владимир Алексеевич покачал головой, всё ещё внутренне не согласный со мной.