Дискуссия по вопросам советского языкознания

Следовательно, материалистическое учение Марра о языке не создает какого-либо нового метода, а применяет метод, установленный и развитый учением Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина. Такова задача, поставленная перед собою самим Н.Я. Марром. Там, где он неуклонно следует этому заданию, он закладывает основные положения материалистического языковедения и настойчиво проводит их в исследовательской работе.

Так, Н.Я. Марр рассматривает языковые процессы в их социальной обусловленности. Поэтому историю языка того или иного народа он неразрывно связывает с историей данного народа и тем самым входит в резкое противоречие с еще и поныне господствующими на Западе установками буржуазной лингвистики, изучающей язык в его современном состоянии и в его историческом прошлом как самостоятельную и саморазвивающуюся категорию. Таким построениям буржуазной лингвистики Н.Я. Марр наносит решительный удар и опрокидывает одну за другой все ведущие установки идеалистической науки о языке. Н.Я. Марр отказывается видеть в изменениях языковых форм моменты случайности. Если, утверждает Н.Я. Марр, язык не может развиваться сам собою, то и все наблюдаемые в нем конструктивные сдвиги и частичные изменения грамматических форм получают свое объяснение на социальной почве.

Отсюда – требование, обращаемое к языковеду: изучать не только грамматическую форму как таковую, но и ее социальную значимость. Это чуждое и неприемлемое для буржуазной лингвистики требование выдвигается Н.Я. Марром как обязательное для советского языковеда. Он считает недопустимым привлечение одной только формальной стороны без ее осмысления, то есть без точного представления о том, какое социальное назначение она выполняет. Поэтому Н.Я. Марр категорически настаивает на признании порочности узко формального подхода к изучаемому языку, то есть именно того подхода, который характерен для всех школ буржуазной лингвистической науки, как старой, так и новой.

Языковую форму, утверждает Н.Я. Марр, нельзя понять без учета ее содержания, ее социальной значимости. Никакие слова и никакие грамматические формы не появляются сами собою, так как язык создается общественной средой и ею же обусловлен в своих изменениях. Тем самым в корне отвергается основная установка ведущей фигуры буржуазной лингвистики даже наших дней – Ф. де Соссюра, резко противополагающего внешнюю лингвистику внутренней. Такое деление типично для формального языковедения. Вопросы о том, как возник язык, как и кем он развивается (внешняя лингвистика), не интересуют буржуазного ученого. Для советского языковеда, признающего язык важнейшим средством общения, орудием развития и борьбы, такой подход к языку абсолютно неприемлем. Заслугою Марра является то, что он первым среди языковедов воспитывал своих учеников и последователей в этом критическом отношении к устарелым взглядам зарубежной науки.

Не меньшее значение имеет утверждение Н.Я. Марра о том, что язык, как явление надстроечного порядка, подчиняется в своем становлении и развитии материальным условиям базиса и отражает их, а потому выступает в своем грамматическом строе и семантике своего словарного состава первостепенным историческим источником. Н.Я. Марр в своих исследованиях подходит к привлекаемому материалу как историк и с этой точки зрения рассматривает периоды сложения отдельных языков, даже разных эпох и различных народов.

Он прослеживает действие скрещения отдельных языков, дающее в итоге новое качественное образование, новый язык. Если нация – не расовая и не племенная, а исторически сложившаяся общность людей, то и их язык представляет собою исторически сложившееся целое, без которого немыслима национальная общность. Наличие языков, не скрещенных в своей основе, Н.Я. Марр отрицает. Этому полностью соответствует его же утверждение, что национальные языки и их предшественники не могут являться расовыми. Н.Я. Марр решительно и определенно возражает против расовой характеристики языка и тем самым опровергает расистскую теорию в языкознании. Здесь он выступает как историк, учитывающий историю развития общественных форм.

Еще в работе 1924 года «Индоевропейские языки Средиземноморья» Н.Я. Марр утверждал, что «индоевропейской семьи языков расово отличной не существует. Индоевропейские языки Средиземноморья никогда и ниоткуда не являлись ни с каким особым языковым материалом, который шел бы из какой-либо расово особой семьи языков или тем менее восходил к какому-либо расово особому праязыку… Индоевропейские языки составляют особую семью, но не расовую, а как порождение особой степени, более сложной, скрещения, вызванной переворотом в общественности в зависимости от новых форм производства, связанных, по-видимому, с открытием металлов и широким их использованием в хозяйстве…»[48].