Дитя Афины

В тишине Медуза слышала шипение змей, разгневанных своим заточением. Она задумалась, слышат ли его и родители. Медуза ни разу не приблизилась к кому-то, чтобы они смогли атаковать, но никакого доверия к этим существам у нее не имелось. Они не были ее частью, даже если так и казалось со стороны.

– Мне нужно рассказать вам, – Медуза постаралась, чтобы ее голос не дрожал, – мне нужно рассказать вам обоим, что произошло. Сядьте подальше от меня. Тогда можно зажечь свечу.

Фалес уверенно зашагал в темноте дома, и вскоре слабый свет озарил комнату и лица родителей. Несмотря на отчаянное желание рассмотреть их внимательнее, Медуза упорно не поднимала взгляда от пола.

– Вот так хватит, – сказала Медуза, когда в комнате стало чуть светлее.

В тусклом свете она разглядела руки родителей. Фалес крепко сжимал ладонь жены.

Он мягко указал Аретафиле отойти в дальний конец комнаты, но сам не сделал и шага.

– Отец, – как могла убедительно произнесла Медуза, – пожалуйста.

Медуза рассказывала, медленно, минута за минутой, слово за словом. Она ничего не скрывала, ведь ничем не обязана была Богине. Ни другим жрицам, ни одна из которых не пришла защитить ее честь в час нужды. Она поведала о своей встрече с Посейдоном. О предыдущих встречах, когда он приходил к ней в другом облике. О том вечере в храме. Она все не поднимала глаз, пока говорила, вспоминая презрение Афины, когда богиня бросила Медузу на землю и оставила ее, истекающую кровью, на мраморном полу. К концу рассказа ее мать рыдала так громко, что разбудила девочек, спавших за занавеской.

– Мама? Папа? Кто здесь?

– Идите обратно спать! – резко сказал дочерям Фалес. – Мы с матерью хотим, чтобы вы спали.

– Я слышала Медузу. Она здесь?

– Твоя сестра с Богиней, – ответила Аретафила.

– Но…

– Спите. Сейчас же!

Родители дружно замолчали и принялись ждать, пока в соседней комнате наконец не стихли шепотки. Но уснули ли Сфено и Эвриала, сказать было невозможно.

– Дитя мое, – слезы душили старика отца, – я подвел тебя. Я привел тебя в храм, чтобы защитить.

– На тебе нет вины, отец.

– Она вся только моя! – Он схватился за голову, потом простер руки к дочери. – Может быть, это благословение. Удар, который она тебе нанесла, – не может быть, чтобы он слишком сильно ранил тебя, ведь ты нашла путь к нам. Ты снова нашла путь к домой.

Медуза молчала.

– Это не твоя вина, отец, – повторила она. – И не моя. Боги виновны в этом.

Аретафила потрясла кулаком в воздухе:

– Они играют в богов только тогда, когда захотят. Их злоба, их мстительность даже более непредсказуемы, чем у любого смертного. Я сама пойду в храм. Я потребую, чтобы эта подлая богиня выслушала меня, и выскажу ей все, что думаю, пусть все слышат.

– Тогда она, скорее всего, проклянет нас обеих, матушка. Я не доставлю ей такого удовольствия. Как и сказал отец, я не умерла. Я нашла дорогу обратно к вам. Может быть, со временем все пройдет.

Фалес поднялся со своего места.

– Какое бы проклятие на тебе ни лежало, мы его выдержим, дитя мое. Ты можешь остаться здесь, с нами. Тут ты будешь в безопасности. Богиня не причинит тебе вреда в нашем доме.

– Боюсь, вы ошибаетесь, – Медуза знала, что настала пора уходить. Она сказала свое слово. Родители выслушали. Если она уйдет сейчас, они запомнят только это. Но тепло слов отца согрело ее. Наполнило надеждой, а вдруг его слова правда? Если можно прожить остаток жизни рядом с семьей, разве не стоит хотя бы попытаться?

Медуза опустила руку на шарф, обвязанный вокруг головы, и почувствовала, как под пальцами извиваются змеи.

– Отодвиньтесь еще чуть дальше, – сказала она, – и постарайтесь не издавать ни звука. Я не хочу их растревожить.

Медуза знала, сейчас родители смотрят друг на друга с настороженностью и замешательством. Должно быть, они думают, их дочь сошла с ума, догадалась Медуза и горько рассмеялась про себя. Насколько проще было бы безумие. Сумасшедшая дочь, которую держат в доме и доверяют лишь собирать яйца у кур да гонять крыс из курятника. В самом деле, гораздо проще.

Когда Медуза добралась до шеи, шипение усилилось. Она скрутила их как следует, и, без сомнений, ничего хорошего ей ждать не стоит.

Она зажмурилась, когда их клыки начали жалить сквозь шелк.

– Прежде чем я покажу вам это, пожалуйста, помните, что я – это все еще я.

Маленькая свечка, казалось, горела ярче, чем когда-либо. Дрожь охватила тело Медузы. Змеи становились все беспокойнее с каждым вздохом, и их тревога смешивалась с ее собственной, умножая друг друга. Медуза хотела подождать – подождать, пока не утихнет сердцебиение и не уменьшится страх, но для этого и вечности было бы мало.

– Это я, – сказала она, со все еще склоненной головой, смотря в пол. – Помните, что я по-прежнему ваша маленькая дочь.

Взмахом руки она стянула накидку с головы.

– Боги небесные! – вскрикнула Аретафила, рухнув в объятия мужа. – Да что же это такое? – Из-за неожиданного вскрика змеи закачались, шипя и истекая ядом, извивающейся массой чешуи и снующих языков.

Глава десятая