Дитя Афины

– Только потому, что мы позволили. – Сфено ногтем процарапала линию на камне там, где раньше было сердце воина. Звук отразился от стен вокруг. – Когда уже к нам пришлют настоящего героя? Того, который бросит нам вызов. Возможно, ему даже удастся перерезать тебе глотку.

– Мне? Думаю, в первую очередь он нацелится на тебя. Даже плохой хищник может понять, кто в стае слабак.

– Ах, раз ты так хочешь, сестра!

Раздались крики и вопли: две сестры-горгоны схватились друг с другом. Когти, клыки и чешуя сверкали в тусклом свете пещеры. Каждый новый удар был все сильнее и громче, сотрясая мелкие камни и гравий на земле. О воине позабыли. В пылу боя на туловище статуи пришелся удар взмахом крыла. Она закачалась, накренилась, упала и разбилась на кусочки.

– Хватит!

Сестры отпрянули в тень, раздвоенные языки ощупывали воздух, устремляясь туда, откуда появилась Медуза. С годами она стала невосприимчивой к их ненависти. Она ее заслужила. Если бы она сбежала из дома, что – Медуза знала – ей и стоило сделать после смерти родителей, сестры просто остались бы сиротами. Тяжелая жизнь, да, но жизнь. Столько времени, сколько отпущено смертным. Смертный конец. Прошли тысячелетия, но раны от ее поступков все еще не зажили.

– Прочь из пещеры! Мне нужен покой. – Уж где-где, а в этой пещере у нее была власть. Однако в ответ раздался шипящий хор. – Вы что, не слышали меня? Я сказала – прочь.

Медуза обнажила клыки, пристально глядя в красные глаза Эвриалы. Все замерло, только вихри пылинок кружились вокруг нее. Снаружи усилилась барабанная дробь дождя. Медуза приказала своим змеям молчать, ведь если бы те зашипели и напали, то только еще больше разозлили бы сестру.

Наконец Эвриала заговорила со Сфено, так, словно Медузы не было рядом:

– Пойдем, посмотрим, что принес этот день, – сказала она, сверкнув глазами. – Может, отец послал нам заблудившийся корабль.

Медуза проглотила горький комок, застрявший в горле.

– Возможно, он послал много кораблей, – ответила Сфено.

Отец. Сестры принялись называть так бога моря в насмешку: то, что Медуза была изнасилована Посейдоном, каким-то образом приносило им облегчение; возможно, потому что она перенесла хотя бы одно унижение, которого они не испытали. С годами насмешка исчезла, как и сострадание, и теперь они говорили так всерьез. Они восхваляли Посейдона за то, что он им приносил. За героев, которых он приводил к их берегам для развлечения. Что бы Медуза ни делала, ей ничего не оставалось, кроме как презирать их за это.

Язвя и огрызаясь, сестры устремились наружу, по пути царапая когтями стены пещеры. Звуки хлопающих крыльев были одновременно благословением и проклятием. Часто они исчезали на несколько дней подряд, иногда на недели, месяцы. Однажды их не было почти целый год, а когда они вернулись, то говорили так, будто даже не заметили пропажи Медузы. В конце концов, что такое год для тех, кто прожил тысячелетия? Зимы, лета, времена года пролетали как один день.

Может, Медуза бы и хотела, чтобы они ушли навсегда, если бы не последствия, которые приносило их отсутствие.

Медуза не возражала против оскорблений, как когда-то. В обществе своих змей, бессловесных и извивающихся, ей теперь было уютнее, чем с сестрами. Но она скучала по ним, когда они где-то пропадали. Ведь без двукрылых горгон расправляться с героями приходилось Медузе.

Многие годы она пыталась вразумить воинов, договориться. Умоляла мужчин, которые приходили, вооруженные мечами и кинжалами, чтобы покончить с ее жизнью.

– Пожалуйста, уходите. Уходите сейчас же. – Она пряталась в тени и говорила издалека. – Вы еще можете спастись. Пожалуйста, уходите.

Часто они смеялись. Высокомерие не позволяло им подчиниться приказам женщины. Даже той, которой исполнилось две тысячи лет и которая могла оборвать их жизни. И она обрывала – каждый раз. Медуза старалась избежать этого. Многие годы она стояла, закрыв глаза, в надежде, что кто-нибудь окажется достаточно быстр, чтобы обогнать змей, которые вонзали клыки в ее кожу. Иногда они нападали и на мужчин, но обычно их клыки были направлены исключительно на хозяйку. Шея, плечи, маленький кусочек мягкой плоти, который все еще оставался у нее за ушами; змеи точно знали, как заставить ее рефлекторно открыть глаза. Каждый раз их уловка срабатывала, и каждый раз тот, на кого падал ее взгляд, был обречен на вечность в камне. Она пыталась надеть на глаза повязку, сделав ее из лоскутков ткани, которые оставались на камнях, когда мужчины пытались спастись бегством, но змеи не позволили: рвали ткань зубами, пока не остались одни волокна.

Медуза попробовала бы утопиться, как сестры, но знала, что Посейдон ни за что не дарует ей такой роскоши. А падение со скал, скорее всего, было бы предотвращено каким-то чудом богов. Она, как и всегда, находилась в их власти.

Так что теперь, когда сестры покинули ее, Медуза ждала, когда придут герои, и несла вахту перед пещерой, на маленьком клочке зелени, который сестры называли садом. Быстрая смерть, как можно меньше страха – вот и все, что она могла им теперь предложить.