Дитя чудовища

Свист и возмущение монстров действительно переросли в настоящую бурю, но медведь бодро скинул рубаху, оголившись по пояс, и беспечно ухмыльнулся. Иодзэн вёл себя как полная противоположность Куматэцу: он встал на колени, сделал уважительный жест клинком, а затем спокойно привязал меч шнуром к поясу.

Я спросил у буйвола, который всё ещё держал меня за волосы:

— Они будут драться на мечах?

— Святой отец запретил нам вынимать их из ножен, — буйвол поучительно указал на собственное оружие. — Он приказал связать шнуром рукоять и ножны, чтобы клинки никогда не извлекались на свет.

— Ого!..

Я с восторгом уставился на ножны буйвола, точнее… сделал вид, что смотрю на них. В следующее мгновение я резко дёрнулся и что было сил пнул монстра в бок.

— Угьхе-е! — вскрикнул он от резкой боли и невольно ослабил хватку.

Я тут же бросился бежать и скрылся в толпе.

— Где он? Стой, мерзавец!

Ишь чего захотел, ещё раз я не попадусь!

Пока все вокруг поддерживали Иодзэна, Куматэцу перевесил меч за мохнатую спину, затем пригнулся и ринулся вперёд, быстро перебирая ногами. Он носился вокруг кабана и почти мгновенно менял ведущую ногу, словно поддразнивая соперника. Я подумал было, что медведь просто красуется, демонстрируя смесь танца и бега, но вдруг Куматэцу резко выгнулся и сделал боковое сальто, как заправский боец в стиле капоэйры. Неожиданный трюк вызвал возглас всеобщего удивления — монстры зашумели ещё сильнее. Разогревший толпу медведь услышал одобрительные выкрики, раскинул руки и покрутился на месте.

— А Куматэцу тоже не лыком шит!

— Во даёт!

— Покажи ещё!

От таких слов Куматэцу гордо выпятил грудь. Но сколько бы он ни провоцировал Иодзэна, тот оставался невозмутимым.

Их противостояние выглядело настолько комично, что Татара загоготал и захлопал в ладоши. Хякусюбо держался за голову:

— Что он творит? Идиот!

Похоже, чужой позор монах ощущал так же остро, как свой собственный.

Я видел из-за спин монстров, как Куматэцу перебежками, почти не касаясь земли, то приближался к противнику, то снова отдалялся. А затем… Левый кулак медведя едва не задел Иодзэна. Однако тот отреагировал идеально: шагнул назад, одновременно подавшись в сторону. Куматэцу обрушил на отступающего Иодзэна целую комбинацию атак: удар справа, слева, смена стойки и два быстрых удара левой рукой, затем снова правым кулаком и, наконец, попытался задеть противника правой ногой с разворота. Кабан резко пригнулся, но медведь натиска не ослабил: быстро шагнул к противнику и сделал правым, а потом и левым кулаком два стремительных выпада, напомнившие атаки фехтовальщика. Однако Иодзэн ловко увернулся, а потом и вовсе отпрыгнул от Куматэцу.

Кабан не пропустил ни единого удара, и его выступление удостоилось волны аплодисментов.

— О-о-о-о!

— Иодзэн оправдывает свою славу!

— Ни разу не ошибся!

Куматэцу бросил на противника грозный взгляд и поманил его рукой. Этот жест означал: «Я могу не хуже, нападай». Площадь вновь загудела: народ гадал, действительно ли медведю удастся так же ловко уходить от ударов. Иодзэн моргнул, будто собираясь с мыслями, но потом всё же поднял кулаки. Он посмотрел на Куматэцу, словно спрашивая согласия. Тот усмехнулся в ответ.

Иодзэн, как и Куматэцу, начал с замаха левым кулаком. Медведь не защищался, а лишь ускользал от атак, быстро отступая в сторону.

Он явно наслаждался шумихой, которая поднялась из-за него в толпе.

Но стоило ему на миг расслабиться — кабан тотчас нанёс резкий удар.

Кулак врезался в лицо Куматэцу с невнятным глухим звуком.

— А!

Меня передёрнуло.

Куматэцу схватился за нос, всю его спесь будто ветром сдуло. От дальнейших атак Иодзэна он отчаянно уворачивался, совершая массу ненужных движений и потешая тем самым толпу. Вскоре он отпустил нос, но Иодзэн провёл ещё один блестящий удар и вновь попал по окровавленному лицу противника.

— Ура-а! — дружно ликовали Итирохико и Дзиромару.

— Придурок! — сокрушался Хякусюбо.

Ну а Татара просто заливисто смеялся.

Куматэцу замотал головой и попытался собраться с силами. Он шумно втянул текущую из носа кровь и бесстрашно бросился на Иодзэна. Но тот ловко контратаковал левой ногой и попал сопернику точно в грудь.

Раздался звук громче прежнего, и медведь рухнул навзничь.

— А-а! — не выдержав, завопил я.

Публика взорвалась аплодисментами и восторженными возгласами. Иодзэн вышел из стойки, поклонился поверженному врагу и неторопливо зашагал прочь.

Однако недоуменный рокот толпы заставил кабана медленно развернуться на месте.

Куматэцу шевелился!

Даже после сильнейшего удара он пытался хоть как-то подняться на ноги:

— Я… не закончил!

Его тело серьёзно пострадало, но дух всё ещё был не сломлен. Куматэцу снял с плеча меч, свисавший до пояса, а затем наклонился и встал в позу борца сумо. Шерсть на его теле, начиная с рук, резкой волной вздыбилась, и он стал стремительно увеличиваться в размерах.

Я ахнул: Куматэцу превратился в самого настоящего дикого медведя!

— Папа! — послышался обеспокоенный возглас Итирохико.

— Не бойся.

Иодзэн снял рубашку, отбросил её в сторону и упёрся руками в землю.