Дю Геклен

19 декабря того же года в Сен-Дени состоялась грандиозная церемония под председательством апостольского нунция, магистра Черретти. Присутствовали маршал Петен, генерал Вейган, представлявший маршала Фоша, полковник Боне, представлявший маршала Файоля, генералы По, Майстр и Дебене. Присутствовали президент Республики и военный министр, а отец Сертильянс, сотрудник Института, произнес проповедь.

С тех пор суждения стали более разнообразными. Дю Геклен больше не является идеологическим символом, за исключением горстки бретонских экстремистов, которые преследовали его с лютой ненавистью, не простив ему "предательства" 1379 года: 9 февраля 1977 года в 11 часов вечера мощный заряд взрывчатки разрушил колоссальную гранитную статую коннетабля весом в две с половиной тонны и высотой два с половиной метра на центральной площади Брунса. 7 июля 1988 года была подорвана еще одна статуя Дю Геклена, снова в Брунсе, на Национальной трассе 12. В ночь с 29 на 30 апреля 1989 года третья статуя, снова в Брунсе, возле скоростного шоссе Ренн ― Брест, была обезглавлена, испоганена надписями националистического содержания, а левая рука с гербом Дю Геклена отломана.

Помимо этих эксцессов, историки поставили под сомнение военное значение Дю Геклена и его роль во Франции XIV века. Суждения в целом были более сдержанными и трезвыми, чем в прошлом. В то время как Жак Бенвиль в своей Histoire de France (Истории Франции) в 1961 году упоминает о "гениальном плане", которым было проведение компаний в Испании, Робер Фоссье в Le Moyen Age (Средние века) в 1983 году считает, что верность Дю Геклена Карлу V была обусловлена исключительно вопросом выплаты жалования, и, хотя он признает его верховенство над войсками, качества, которые он ему приписывает, довольно двусмысленны: "Главными его методами были засада, обман; никто не преуспел в этом больше, чем Дю Геклен, применив на практике позорную тактику выжженной земли". Ноэль Куле в Histoire de France (Истории Франции) 1987 года ставит Дю Геклену в заслугу изменение тактики борьбы с англичанами, отказ от крупных сражений, что оспаривает Филипп Контамин в статье 1980 года: Du Guesclin: la gloire usurpée? (Бертран Дю Геклен, присвоение славы?). По его мнению коннетабль имел мало влияния на стратегию или тактику; за нововведения полностью отвечал король Карл V, а другие военачальники того же периода были более эффективны, чем он: Клиссон, Сансер, Бленвиль, Жан де Вьенн и, прежде всего, Чандос.

В том же году, в газете La Guerre de Cent Ans (Столетняя война), Жан Фавье был более благосклонен: «Дю Геклен был мастером в искусстве руководить людьми. Он был не только стратегом с острым умом, но и лидером. Будучи хорошим знатоком солдат, он набирал их с разбором. Он следил за распределением вина, а также за выплатой денег. Он щадил кровь своих людей… Стратагемы и инсценировки входили в его арсенал, и он не скрывал этого, рискуя вступить в спор с "самым благоразумным и доблестным рыцарем" времен Иоанна Доброго, Жоффруа де Шарни, чья Livre de chevalerie (Книга рыцарства) являлась образцом рыцарского подвига на протяжении двух поколений. Он был не слишком склонен к дипломатии, политическим тонкостям и нюансам. В своей преданности он был образцом. Оказавшись в сети покровителей, которые помогли ему в его восхождении и которыми были Карл де ла Серда, Людовик Анжуйский, Арнуль д'Одрегем, Карл де Блуа, Дю Геклен естественным образом оказался на стороне дофина Карла […]. Воин по профессии, так сказать, он не был наемником, готовым служить тому, кто ему больше заплатит. У него был только один господин — Карл Валуа».