Дюна. В Королевстве. Четвертая Книга

Я задумалась. Бабушка Уильяма была из “простых”. Причем даже не европейка. Вернее, наполовину. Дочь аргентинки непонятного происхождения и немецкого промышленника. Именно от нее у Уильяма были экзотический разрез карих глаз и копна темных волос. В свое время, еще будучи принцем, Улаф влюбился в юную переводчицу на Олимпиаде и, как только в свои двадцать семь стал королем, издал указ, позволяющим членам королевской семьи жениться на простолюдинах.

Это, конечно, не уберегло их семью от громких измен — Улаф был еще тем ходоком на сторону, но вот его иностранка-жена покорила шведов и стала достойной королевой-консортом.

— Ну, где вы? — к нам навстречу шла недовольная Ингрид и, пройдясь по мне придирчивым взглядом, кивнула. — Нам пора. Дед уже за столом.

Когда мы вышли к гостям, повсюду уже сновали официанты, а Генри вместе с семьей сидел за столом и смотрел на сцену, где играл Моцарта небольшой оркестр из бельгийской королевской филармонии. Пока Розамунда с Ингрид представляли меня королю Швеции и всему семейству, Генри на скандинавов не смотрел, а вот Элеонор, как мне показалось, осталась довольна своим выпадом.

Улаф только с виду казался добродушным стариком — за мягкой доброжелательностью чувствовался жесткий сканирующий взгляд. А вот его жена Адриана была для меня загадкой. Бросала на меня спокойный взгляд, эмоций не проявляла и, казалось, была погружена в себя. Король коротким жестом пригласил меня за стол, а Розамунда, поклонившись скандинавам, направилась к своим.

— Злата, интересное имя, — произнес он, наблюдая, как я сажусь рядом с Ингрид. — Оно что-то означает?

— Золото… — вздохнула я, и старый король задумчиво посмотрел на меня.

— Вижу, вам не нравится ваше имя.

— Слишком много внимания…

— Боитесь не оправдать ожиданий? — улыбнулся Улаф.

— Многие ищут одобрения… Кто-то у родителей. Кто-то у любимых. Кто-то на профессиональном поприще у партнеров или клиентов, кто-то у толпы, — ответила я. — Кому-то это мешает. А кому-то, напротив, помогает расти и развиваться. Стимул.

— Имя, как и корона, это ответственность… — внезапно произнесла старая королева.

— Вы правы. И то, и другое нужно уметь носить, — ответила я, а король, видимо удовлетворившись ответом, продолжил.

— Элеонор говорила, что вы работали в ООН, — Улаф начал с главного. — Как вам речь британского принца на последнем заседании ассамблеи в Нью-Йорке?

Собрание было протокольным и посвящено памяти бывшего президента ЮАР, но о выступлении герцога гудел весь женевский офис. Не только потому, что он притащил туда свою жену, которая вела себя неподобающе. Штатовцы в штыки восприняли тот факт, что в их конституцию полез британский принц.

— Были подняты важные африканские проблемы, — я ответила корректно, обходя острые углы.

— Он толком ничего не предложил, а больше ругался и ностальгировал… — пожала плечами Ингрид, что тоже являлось правдой.

— Для того, чтобы что-то предлагать, нужны средства и политическое влияние, а у него нет ни того, ни другого, — вступил в разговор ее отец, и тоже был прав.

Я же задумалась. Генри покорил всех своим выступлением и не просто разглагольствовал, а предлагал реальное решение вопросов, включая финансовую помощь.

— Возможно, они бы у него были, если бы британец вел себя корректно… — отметила родная тетя Уильяма и тоже внимательно смотрела на меня.

После скандального интервью европейский принц стал персоной нон-грата, и если он добивался внимания к себе, то, однозначно, не такого.

— А вы, Злата, как думаете? — внезапно обратился ко мне Улаф. Он был уже в том возрасте, когда даже не скрывал, что проверял меня на профпригодность, и вел себя предельно прямо, а не завуалированно. Собственно, Улафа, как и всех его родных, мало интересовали распри чужой семьи, и они участвовали в этом разговоре, чтобы проверить мою реакцию.

— Желательно искренне, — добавил он, и я поняла, что он не требовал от меня подхалимства. Ему нужна была моя точка зрения.

На секунду я задумалась, формулируя мысль, и заговорила.

— Как бы не складывались отношения внутри семьи, нельзя делать скандал инфоповодом и выносить его на всеобщее обозрение. Все это выглядит незрело.

Я понимала, что своим ответом лишь подогреваю к себе интерес, но не имела права вести себя неправильно или вульгарно. Во-первых, я выражала свою точку зрения. Во-вторых, мое некорректное поведение отразилось бы в будущем на репутации, когда я буду рядом с Генри. Вернее, если я буду рядом с ним.

Я бросила взгляд за большой стол Бенилюкса чуть поодаль, и сердце непроизвольно сжалось. Уже совсем скоро Генри объявит о своей помолвке, и, что сказать, мне нужны были моральные силы, чтобы держать лицо и аплодировать анонсу скорой женитьбы любимого человека с другой женщиной.

— Почему незрело? — поинтересовалась тетя Уильяма. — А как же основная мысль о свободе от королевской клетки.

— Они пошли по пути наименьшего сопротивления, прикрываясь модными лозунгами, — ответила я. — Как сказал Камю “С плохой репутацией жить легче, чем с хорошей, ибо хорошую репутацию тяжело блюсти, нужно все время быть на высоте…”