Дивеевские Христа ради юродивые Пелагия, Параскева и Мария

Путь ее строгий и никому достоверно не известный; иногда находится она в тревожном духе и приходящих к себе прогоняет, а некоторых и бьет, о чем, когда она бывает покойна в духе, спрашивают, для чего она так делает; она иногда объясняет причины ее действий, а более промалчивает. Она всегда молчит, говорит только когда что-нибудь особенное; зимой и летом ходит постоянно босая, никогда ничем теплым не одевается и редко покрывается. Все сестры ходят к ней со своими душевными скорбями или в каких-нибудь недоумениях; и из ее редких ответов получают по своим обстоятельствам облегчение и назидание; и по замечанию многих делала разные примеры и предсказания, которые сбывались. В церковь никогда не ходит, но по-видимому она в непрестанной умственной молитве; по келиям прежде более ходила, но теперь очень редко, и вообще в те келии приходит, ежели с живущими должна случиться какая-нибудь перемена; живет же она в келии старой обители или в караулке и почти всегда лежит в сенях или у порога. Она уважаема не только одними сестрами, но и посторонними; все из окрестности ходят к ней и имеют усердие; а приезжающие тоже уважают и любят ее, которые у нее бывали, рассказывая нам, что все ею говоренное сбывалось».

Как сказано выше, «дело о пощечине» дальнейшего хода не имело.

Княгиня Пелагия Сергеевна Лукомская писала в 1861 году митрополиту Санкт-Петербургскому Исидору о Пелагии Ивановне: «Она всегда молчит, только в крайних случаях приходит в обитель возвестить что-либо особенное. Так, она приходила к Ушаковой [игумении Марии] сказать, что будет великое терпение, но чтоб до конца была тверда. Во время Севастопольской войны она, как живая реляция [донесение о действиях войск], возвещала о бывших сражениях, молясь сама и других подвигая на молитву, и после все это оправдывалось».

«Сестре моей, — рассказывал художник М. П. Петров, — Пелагия Ивановна предсказала смерть за два года. Со мною же самим было такое обстоятельство: я собирался съездить в Бологое, где жил тогда известный отец Николай, бывший миссионер, которого почитали за великого мужа. Мне хотелось с ним повидаться и побеседовать, но я не решился ехать без позволения Пелагии Ивановны. Я написал к ней письмо и просил у нее позволения на эту поездку. Письмо было готово; я оделся и хотел уже идти на почту. В это время входит почтальон и подает мне письмо от Пелагии Ивановны. К удивлению моему, она мне пишет, чтобы я не ездил к отцу Николаю. Это меня чрезвычайно удивило: прежде чем я послал письмо с моим вопросом, я получаю уже от нее ответ. Когда я впоследствии увиделся с Пелагией Ивановной и спросил ее, отчего она не позволила мне ехать, она сказала: “Много таких святых-то”.

В 1881 году я был болен дифтеритом, пять суток лежал я совершенно без чувств, на шестые сутки стало мне полегче, и я, взглянувши на портрет Пелагии Ивановны, сказал: “Что ж ты меня не навестишь? Когда ты была больна, я нарочно к тебе ездил”. И немного погодя заснул: и что же? Вижу во сне, что Пелагия Ивановна стоит около меня и говорит: “Вот я и пришла к тебе навестить тебя, не бойся, не умрешь”». И Михаил Петрович выздоровел.

«Однажды Пелагия Ивановна пила чай, — говорил он еще, — и ей налили чашку сладкого чая. Вдруг она вскочила с полу, схватила чашку и побежала с ней на улицу и вылила эту чашку по направлению к одной деревне. На другой день приходит к ней женщина из этой деревни, бросается к ней, благодарит ее и рассказывает, что у них вчера был пожар в их деревне. “Уж начал загораться и мой амбар с хлебом, — говорила она сквозь слезы. — Я упала на колени и закричала: «Матушка Пелагия Ивановна, спаси!» — и тотчас ветер подул в другую сторону, и огонь стал потухать”. По рассказу этой женщины, ветер переменился, а огонь стал утихать в ту самую минуту, когда Пелагия Ивановна вылила чашку в ту сторону, где стояла эта деревня».

Однажды, возвращаясь из Сарова в Арзамас, Пелагия Ивановна встретилась с одной девицей и сказала ей: «Ты выйдешь замуж вот за этого молодого человека», — и указала на шедшего мужчину. Эти два семейства были во вражде, и нельзя было ожидать согласия на брак от родителей, а между тем через месяц девица вышла именно за этого человека.

Художник Михаил Петров, которого сама блаженная Пелагия Ивановна духовно усыновила и который, получив столь много благодеяний от нее, всем сердцем чтил ее память, с особенным усердием и истинно сыновней любовью потрудился в собирании достоверных сведений о почившей подвижнице и имел у себя несколько собственноручных писем от людей, получивших от блаженной исцеления, предсказания или наставления.