«Дней Александровых прекрасное начало…»: Внутренняя политика Александра I в 1801–1805 гг.

Решения по вопросам судопроизводства и наказаний продолжали тенденцию гуманизации этой сферы жизни. Ряд сенатских указов дублировал и разъяснял положения манифестов, обращенных к народу. Так, 19 июля 1801 г. разъяснялось, что прощенные по манифесту 2 апреля (см. вторую главу) взыскания по казенным долгам, не превышавшим 1 тысячи рублей, касались и тех долгов, которые вначале превышали указанную сумму, но частично были погашены. 19 августа разъяснялась другая статья того же манифеста – о ссылке «в работу» осужденных к смертной казни преступников и об отмене телесных наказаний для преступников, отправляемых на поселение. 4 сентября подчеркивалось (все по поводу того же манифеста), что освобождаются находящиеся под следствием и судом лица, не являющиеся убийцами, разбойниками и лихоимцами. Дублировал положение манифеста 15 сентября 1801 г. по случаю коронации (см. выше) о помиловании подсудимых по «корчемным и соляным делам» указ от 26 февраля 1802 г. В то же время указ от 3 ноября 1801 г. не распространял помилование на наказанных по откупам и подрядам. В феврале же Сенат обязал губернские палаты уголовных дел доносить о прекращенных по манифестам 1801 г. делам о растратах или «похищении казенных интересов»[95].

Во второй главе мы уже сообщали об образовании 5 июня 1801 г. Комиссии составления законов под руководством графа П. В. Завадовского. 25 августа эта комиссия получила именной указ о разработке проекта положения о форме суда. Причем необходимо было учесть всю судебную «вертикаль» от «нижних присутственных мест» до Сената. Ставилась задача создать современный суд, где бы правосудие «действовало лучше» и дела рассматривались скорее[96].

В день публикации манифеста 15 сентября 1801 г. был подписан именной указ Сенату об учреждении Комиссии для пересмотра прежних уголовных дел. Комиссию составлял Сенат из сенаторов. Ей предписывалось собрать сведения о находящихся в заключении и ссылке «по образу мыслей того времени» (то есть фактически имелись в виду наказанные по идеологическим и политическим мотивам). 23 сентября уже самой Комиссии предназначался другой именной указ. В нем Александр I прямо говорит, что до него неоднократно доходили сведения об осужденных «по обстоятельствам политическим», не совершавших уголовных преступлений. Часто «наказывали за единое слово, слух, безвинное прикосновение к делу». Далее Александр Павлович подобрал знаменательные слова: политические обстоятельства изменились. Вот таких людей и должна была разыскивать Комиссия. Далее следуют не менее значимые мысли императора: «злоречие частных лиц», оскорбляющих государя, не может поколебать его величия, поэтому следует облегчить их участь. То же относительно лиц, замешанных в непредумышленных преступлениях, не предполагавших ни вреда государству, ни «разврата». Данный указ смело можно отнести к числу «знаковых» для рассматриваемого периода. Налицо не только гуманное отношение к осужденным, но и намерение не преследовать никого по идеологическим и политическим мотивам. С 7 февраля 1802 г. Комиссия должна была получать от гражданских губернаторов ведомости о сумасшедших, которые проходили по делам упраздненной Тайной экспедиции. 31 марта того же года ей было поручено рассматривать и дела осужденных «по военной части»[97]. Столь же «знаковый» характер имел именной указ Сенату от 27 сентября 1801 г. об уничтожении пытки. В нем сказано, что ни в каких судах отныне не допускаются истязания подсудимых[98].

Непосредственно вопросы судопроизводства затрагивали указы: именной от 8 августа 1801 г. – о праве подсудимого представлять доказательства к своему оправданию; сенатский от 23 августа 1801 г. – об отправлении апелляционных дел вместе с деньгами почтой; именные от 28 сентября и 28 декабря 1801 г., обращавшие внимание генерал-прокурора на скорейшее решение дел и подписание приговоров; сенатский от 29 января 1802 г. – о штрафах с судей и секретарей за неправое решение, а с истцов и ответчиков за неправые жалобы; 28 июня 1802 г. была утверждена судебная система Курляндской губернии, а 1 и 31 августа 1802 г. – две временные палаты гражданского суда в Московской губернии для разбора накопившихся дел[99].