«Дней Александровых прекрасное начало…»: Внутренняя политика Александра I в 1801–1805 гг.

Благотворительность всегда находила живую поддержку у Александра Павловича. Он восстановил «прежнее» (екатерининское) положение Приказов общественного призрения. Своим указом от 10 марта 1802 г. император принял их в свое «особое… покровительство». В качестве задачи объявлялось повышение пользы от этих учреждений нуждающимся в них людям. В этой связи гражданским губернаторам приказывалось немедленно подать точные и подробные ведомости обо всех капиталах и доходах, состоящих в Приказах, и обо всех их заведениях. О «подаяниях» и благотворительности частных лиц надлежало доносить самому государю, чтобы они ему лично были известны. Два знаменательных государевых указа вышли 16 и 18 мая 1802 г. на имя камергера Витовтова. Первый извещал об учреждении Благотворительного общества. В преамбуле философски отмечено, что простое подаяние нищим их судьбу не улучшит, к тому же «наглый тунеядец» обычно эти жалкие крохи у них похищает; необходима организованная кампания по поиску нищих «в их жилищах»; стараться облегчить их судьбу «ласковым обращением, спасительным советом». В пример приведено подобное общество, действующее в Гамбурге 15 лет. Александр Павлович собирался набрать членов Благотворительного общества таким образом: назначить лично троих, которые выберут по одному новому, и так до девяти, а те уже по большинству голосов доведут численность организации до 17 человек. Им Витовтов представит на рассмотрение план деятельности. Император надеялся, что Благотворительное общество станет распространяться по стране, и объявил, что берет его под свое покровительство. Другой указ образовывал Медико-филантропический комитет под руководством того же Витовтова и пяти докторов. Необходимый штат служителей был утвержден, а средства обещаны. Учрежденные общество и комитет копировали европейские буржуазные филантропические организации, которые претендовали, но не стали панацеей от язв современного капиталистического общества. Конкретными шагами на ниве благотворительности стали: разрешение Александра I от 17 сентября 1801 г. родственникам князя Г. А. Потемкина-Таврического построить в Херсоне Дом призрения для инвалидов из числа матросов и солдат и соорудить памятник наместнику Тавриды; указание 4 января 1802 г. направить из Главного почтового департамента денежные суммы в Воспитательный дом; прием на казенное обеспечение 16 июля 1802 г. больницы и «странноприимницы» от их основателей купцов Сыренковых в селе Шелекшах ведомства Департамента уделов; тогда же последовало общее решение: мастерские, построенные в таких же селениях, передавать под школы, богадельни и больницы; два именных указа от 30 июля и 6 августа 1802 г. касались финансовой стороны деятельности Приказов общественного призрения – о получении дохода от процентов с особого капитала в Государственном заемном банке и о выгодной раздаче Приказами капиталов под проценты[117]. Безусловно, важнейшим шагом в области культуры явился именной указ от 9 февраля 1802 г. об уничтожении цензуры в городах и при портах (его основные положения уже были высказаны 30 марта 1801 г. – см. вторую главу). В этом либеральном документе Александр Павлович объявил: иностранные книги пропускать в страну свободно (как было до 1796 г.); свободно же открывать типографии. Для этого требовалось лишь уведомить управу благочиния (полицию) соответствующего города. Кроме того, типографиям надлежало действовать на правах «прочих фабрик и рукоделий». Книги разрешалось печатать на всех языках (только чтобы они не содержали ничего «противное законам Божиим и гражданским»). Цензуру осуществляли директора местных народных училищ под руководством гражданских губернаторов. Продукция же типографий при академиях, университетах, кадетских корпусах и иных казенных местах цензурировалась «тех мест начальниками». Частным типографиям запрещалось печатать книги церковные (как богослужебные, так и богословские), издание которых осуществляли синодальные типографии. Именными указами развивались положения предыдущего документа: 1 апреля 1802 г. было запрещено продавать книги, «противные законам Божиим и гражданским»; 16 и 18 августа 1802 г. специально разрешался привоз иностранных книг и «Варшавских ведомостей», а также книг, которые ранее выписывал Дерптский университет[118].