«Дней Александровых прекрасное начало…»: Внутренняя политика Александра I в 1801–1805 гг.

Настало время подробно коснуться вопроса об общественной реакции на распоряжение от 5 декабря 1802 г., разрешавшее унтер-офицерам из дворян увольняться, только прослужив 12 лет. Обратимся к «Запискам» Г. Р. Державина, который по должностям генерал-прокурора и министра юстиции находился в центре событий и при этом выражал свое субъективное мнение. Документ от 5 декабря 1802 г. представлял собой высочайше утвержденный доклад министра военных сухопутных сил С. К. Вязмитинова, в котором подтверждалась старая норма, восходившая еще к периоду Жалованной грамоты дворянству 1785 г., которая гласила, что не дослужившиеся до обер-офицерского чина дворяне могли выходить в отставку только после 12 лет службы. Державин заметил, что унтер-офицеры из дворян, «особливо из поляков», стремятся поскорее «отбыть» от службы. Вот 5 декабря и потребовалось подтвердить прежнюю норму. В Сенате этот документ «без всякого сумнения или замечания прочтен и записан». Но вот по прошествии девяти дней (стало быть, 14 декабря), во время общего собрания, в пятницу, сенатский обер-секретарь передал Державину «мнение» одного из сенаторов – графа Северина Потоцкого, в котором высочайше утвержденный 5 декабря доклад критиковался за нарушение вольности дворянства. Обер-секретарь присовокупил, что принять этот документ он не может без повеления генерал-прокурора, поскольку процедура приема в Сенате вышеназванного доклада уже завершена и он отослан в Военную коллегию для исполнения. Державин прочитал «мнение» и нашел, что оно «написано не токмо дерзко против Сената, который непристойными выражениями разруган, но и против государя неприлично». Особенно генерал-прокурора возмутило, что Потоцкий сравнивал Александра I с прочими «гражданами». Гавриил Романович запретил обер-секретарю принимать документ и оставил у себя. В ближайшее воскресенье (в «докладной день») генерал-прокурор передал это «мнение» Потоцкого императору, заметив, что такой «непристойной и законам нашим противной бумаги принять не может» и ждет, как «соизволит» государь. Державин предположил, что Александр Павлович знал о данном «мнении» и «едва ли не с позволения его оно написано». Далее следует замечание, что тогда все его окружение было «набито конституционным французским и польским духом». Император решил, чтобы Сенат «рассудил» об этом деле, а он не вмешивается. 16 января 1803 г. (этой даты в «Записках» Державина нет) в общем собрании Сената «мнение» было заслушано. После «восстал такой крик», и весь Сенат одобрил документ. Правда, затем по совету Державина все же два сенатора журнал заседания не подписали. Гавриил Романович в воскресенье сообщил императору о решении Сената. Тот «сильно встревожился… побледнел и не знал, что сказать». Генерал-прокурор «успокоил» Александра Павловича и попросил разрешить ему действовать по законам. Государь дал свое согласие. Но Державин вдруг «занемог простудой». Во время своей болезни он почувствовал, насколько серьезна интрига: даже служители генерал-прокурорской канцелярии были, как казалось Гавриилу Романовичу, запуганы «противной партией». Больной Державин скорбел об унижении Сената «пришельцем и врагом отечества», между тем «засевается семя мятежей или революция, подобной французской» (вот так, не больше и не меньше!). Пришлось ему убеждать графа В. А. Зубова (вначале стоявшего на стороне Потоцкого), что «это поляки хотят разорить нашу военную силу» и что двенадцатилетняя служба дворян в унтер-офицерах во всех отношениях полезна. И Зубов перешел на сторону Державина. Тут необходимы некоторые пояснения. Мы знаем, что консерватор Державин был против нововведений и либеральной риторики Александра I и его окружения. Его нападки на поляков и аттестация Потоцкого «врагом отечества» – есть следствие серьезного недоверия русского дворянства к дворянству польскому, подкрепленного столетиями межгосударственного противостояния (ранее мы приводили высказывания Ф. Ф. Вигеля по поводу осмелевших с возвышением А. Чарторыйского поляков).

А вот как описывает в своих мемуарах те же события князь А. Чарторыйский. Он отмечает, что Потоцкий был близок Александру I. Граф был убежден в искренности либеральных воззрений государя, более того, считал, что его шаг будет Александру Павловичу приятен. Поскольку запрет для унтер-офицеров из дворян нарушает дарованную сословию вольность, то Потоцкий считал, что Сенат может воспользоваться девятой статьей именного указа «О правах и обязанностях Сената» от 8 сентября 1802 г., которая давала право делать государю «представления», если указ «не согласен с прочими узаконениями» (имелась в виду восстановленная Александром I в правах Жалованная грамота дворянству 1785 г.).