«Дней Александровых прекрасное начало…»: Внутренняя политика Александра I в 1801–1805 гг.

Хлопотным делом для министра Васильева оказалось кураторство Лесного департамента. Он был образован в 1798 г. первоначально при Адмиралтейской коллегии. С 1800 г. департамент подразделялся на шесть отделений по территориям Европейской России и Сибири. Местное (губернское) лесное управление включало по одному обер-форстмейстеру и четыре форстмейстера (то есть старших лесников и лесников), а также чинов лесной стражи. Во второй главе мы упоминали манифест и именной указ от 2 апреля 1801 г., которые разрешали поселянам пользоваться лесами для личных нужд и для торговли лесным товаром, а Адмиралтейской коллегии приказано было передать волостным правлениям леса, доставшиеся крестьянам «в надел». После подчинения Лесного департамента министру Васильеву, 11 ноября 1802 г., Александр I утвердил проект устава о лесах. Он передавал в распоряжение Лесного департамента все казенные леса, включая и те, которыми распоряжались казенные заводы. Департамент был поставлен вровень с коллегиями, а его главного директора назначал император. В функции департамента входили надзор за сохранностью лесов, лесоразведение, рачительное использование леса в интересах доходов казны посредством договоров с лесными подрядчиками, забота об организации специальных школ лесоводов и о развитии научного лесоводства[202].

Утвержденные императором доклады министра посвящались следующим темам: продажа казенного леса и дров в Воронежской, Вятской, Калужской, Литовской, Минской и Тульской губерниях; устав о лесах в Курляндской губернии; подчинение министру и Сенату чиновников Лесного департамента; мундир чиновников и штат Лесного департамента; определение чиновников к местам службы; инструкция им по отделению казенных лесов от крестьянских и выплаты им «фуражных» и «квартирных» денег; взимание посаженной пошлины с барок и крестьян Петербургской губернии в счет «лесного» дохода; отпуск казенного леса крестьянам-погорельцам и переселенцам, а также на исправление дорог и мостов бесплатно; развитие лесного образования, лесопильного производства в Олонецкой и смолокурения в Архангельской губерниях. Принимались также именные указы Сенату и сенатские указы: о сохранении заповедных лесов, учете «поверстных» лесов наравне с прочими, «обозрении» казенных лесов в Курляндии, заготовлении леса на нужды Черноморского флота, назначении обер-форстмейстерами и форстмейстерами людей, способных к этой службе[203].

Г. Р. Державин не без сарказма заметил, что министр финансов Васильев предлагал измерить казенные леса и просеками разделить их массивы на правильные «геометрические» фигуры, а годные для корабельного строения деревья пронумеровать. Словом, как во Франции и в других европейских странах. Державин убеждал, что по огромному лесному пространству империи это сделать невозможно. К тому же, если такое решение будет принято, то на местах вызовет много споров, разорение крестьян и коррупцию чиновников еще большую, нежели имела место при Генеральном межевании земель и т. д. А новации можно испробовать в Новгородской губернии[204].

Государственный казначей Ф. А. Голубцов, как мы уже писали выше, отвечал за исполнение государственной росписи доходов и расходов и в этой связи работал в тесном контакте с министром финансов (любопытно, что он являлся племянником Васильева). В изучаемый период ему поступали также именные указы: о выплате жалованья отдельным категориям духовных лиц и чиновников; «открытии» займа прибалтийскому дворянству для учреждения банка; приобщении к государственным доходам денежных платежей с Лифляндии, Эстляндии и Белоруссии вместо сбора хлеба и фуража; отпуске средств на содержание маяков, типографии в Казани, экспедиции по устройству дорог, для разных целей в Грузии. Г. Р. Державин вспоминал, что по прошествии первых месяцев после назначения министров к нему приехал Голубцов с жалобой на дядю, заявив, что «казенное управление» состоит в крайнем беспорядке, не ведется «счет» доходов и т. д. Державин стал говорить, что эти вопросы не в его компетенции. Голубцов же не унимался и «с жаром» стал возражать, что доносит об этих упущениях генерал-прокурору и не может в таких условиях отвечать как государственный казначей за действия министра Васильева. Державин уступил просьбе Голубцова и на другой день доложил обо всем императору. Александр Павлович обещал переговорить с Васильевым. Все закончилось тем, что виноватым оказался Державин (правда, с его же слов). Васильев представил дело таким образом (с молчаливого согласия Голубцова), что генерал-прокурор принудил государственного казначея донести на него. А повод найти было просто: ведь с воцарением Александра I Васильев сменил Державина на посту государственного казначея. Гавриил Романович специально рассказывал современникам и потомкам о нравах, царивших в то время в верхах[205].