Дневник, 1893–1909

Ермолов (чувствуя, что он кок министр земледелия сильно задет учреждением совещания) произносит длинную речь о том, какими свойствами отличаются те или другие вопросы сельского хозяйства, разделяет их на экономические и технические; утверждает, что последние сделали большие успехи (конечно, благодаря ему), а что экономические зависят от общих условий государственного и административного строя. Все это он произносит взволнованный, пыхтя, и очевидно под влиянием собранного им совета главнейших чиновников его министерства, до глубокой ночи обдумывавшего средства защититься от надвинувшейся тучи.

Ковалевский по вызову Витте излагает свои мысли о программе, составление которой и возлагается на него.

Я прошу установить, что установление выработка[689] программы с разделением на категории предметов, имеющих подлежать обсуждению Совещания, не[690] созидать между этими категориями перегородок, не могущих раздаваться, когда при дальнейших суждениях явится необходимость обсуждения предметов, непредвиденных или не вполне предвиденных программой.

На заявление Витте, что это само собой разумеется, я отвечаю, что прошу мою оговорку внести в журнал.

После единогласного принятия присутствующими необходимости программы председатель переходит ко второму вопросу: о порядке и ходе занятий. Он предлагает поручить заведующему делопроизводством Совещания (директору его канцелярии Шипову) по каждому вопросу собирать все материалы, имеющиеся в различных министерствах; затем составлять монографии со включением в них всего, что члены совещания пожелают с своей стороны представить; самое же обсуждение производить при участии вызванных для сего лиц, обладающих техническими по каждому вопросу сведениями.

Предложение это, конечно, принимается без возражений. Тогда председатель предлагает третий вопрос: о посылке на места исследований; но за поздним временем обсуждение третьего вопроса отлагается до следующего заседания.

5 февраля. В 3 часа в Зимнем дворце у Государя. По выходе из его кабинета ташкентского генерал-губернатора Иванова вхожу туда я, и между Государем и мной происходит приблизительно следующий разговор.

Я (усевшись на стуле по другую сторону рабочего стола) докладываю о том, что Историческим обществом сделано за истекший 1901 год, упоминаю о том, что предполагается сделать в 1902 году, перечисляю долженствующих быть переизбранными членов совета и в заключение говорю, что совет предлагает к избранию в члены Общества Платонова и Чечулина, из коих первый работает для словаря, а второй уже напечатал два тома на буквы «И» и «К».

Государь: «Я тоже имею предложить кандидата — московского профессора Павлова».

Я: «Слушаюсь. Угодно Вашему Величеству, чтобы я передал это желание Ваше совету, который и внесет его в список предлагаемых советом общему собранию кандидатов?»

Государь: «Нет, уж дайте мне его предложить».

Я: «Слушаю-с. Но позвольте мне, Государь, по этому случаю высказать пред Вами положение нашего общества. Оно основано тридцать шесть лет тому назад покойным Государем с мыслью положить конец тем недостойным нападкам, коим и в отечественной, и в заграничной прессе подвергалась наша история, правительство России, заслуги Ваших предков. Цель эта обществом достигнута: отпечатанные доселе сто двенадцать томов, наполненные не подлежащими сомнению в авторитетности их документами, рассеяли клевету, сделали ее невозможной. Никакой серьезный исторический труд сделался невозможным без нашего сборника. Тома эти печатались благодаря интересу, который принимал в них покойный Государь. Он, ласково принимав наших ученых сочленов, словом, а подчас и делом помогал им. Теперь я не смею утруждать Вас и делаю, что могу, но средства мои очень ограничены. Они заключаются почти исключительно в том, что в члены общества поступают лишь на пользу общества потрудившиеся лица. Если на будущее время будет отступлено от этого, то я не знаю, как пойдет дальше печатание нашего сборника. Позвольте мне в виду сего переговорить с графом Шереметевым с тем, чтобы он снесся с Павловым и получил его согласие на принятие на себя труда в московском архиве Министерства иностранных дел, где у нас постоянно идут работы».

Государь изъявляет на то согласие и удовольствие, что дело будет мной таким образом устроено.