Дневник, 1893–1909

Утром разговор с Витте. Вот что он говорит приблизительно о нашем совещании: конечно, все дело в вопросе об организации жизни и собственности крестьян. Надо ли отправляться от мысли, что они люди и должны быть правоспособны, так, чтобы их трудовая деятельность, основанная па твердом праве собственности, могла развиваться и усиливаться сообразно развитию индивидуальности каждого из них или в жизни их, в управлении ими должно быть сохранено стадное начало и сильная опека. Я разделяю первое мнение, Сипягин — второе. Он убедил Государя в необходимости сохранить неприкосновенной общину и стадное начало. Идти напрямик против этого невозможно, но Государь убежден в необходимости уничтожения круговой поруки, и вот я вношу в Государственный совет проект об уничтожении круговой поруки, последствием чего должно неминуемо быть уничтожение общины и стадного управления.

13 марта. Среда. В Государственном совете проект Уголовного уложения. Вместе с Паленом настаиваем на усилении наказания за конокрадство.

Подписан указ о назначении членом Государственного совета Александра Оболенского — моего зятя. Он человек умный, получивший хорошее образование, служивший сначала в Сенате, потом на должности губернского предводителя дворянства в Пензенской губернии, где у него значительное имение, затем был обер-прокурором Первого департамента Сената; при назначении Имеретинского варшавским генерал-губернатором он принял должность его помощника по гражданской части. Не поладив с Имеретинским, он вернулся в Сенат в качестве сенатора. Человек он весьма спокойный, с определенными твердыми взглядами, выработанными по многим вопросам многолетним опытом.

14 марта. Четверг. Приезжает граф Воронцов. Просит быть у него вечером для участия в обсуждении программы, составленной Ковалевским для занятий Особого совещания. В Государственном совете Ермолов показывает мне письмо, написанное им Витте об этой же программе; письмо резко выставляет, что программа не затрагивает вопросов финансовой политики, удручающей сельское население, а останавливается главным образом на технических сторонах земледелия, давно разработанных Ермоловым, не могущим привести свои предположения в действие за отказом Витте в деньгах.

Вечером у Воронцова: князь Виктор Кочубей (управляющий уделами), хитрый, сдержанный, но, без сомнения, умный и могущий быть полезным человек. Граф М. П. Толстой, бывший адъютант Воронцова, прямой, честный, нравственно твердый, с грубыми формами, с ограниченной степенью образованности, долго проживший в деревне и потому призванный в сельскохозяйственное совещание. Князь А. С. Долгорукий, обер-гофмаршал, мечтающий о том, чтобы попасть в члены Государственного совета, и полагающий, что Совещание представляет к тому средство. Сам хозяин дома Воронцов, в котором молчаливость заменяет глубокомыслие, а редкое самомнение — сколько-нибудь серьезные убеждения. Говорят много, но ничего сколько-нибудь нового, живого, дальновидного; теряются в мелочах и подробностях. Ни в словах, ни в мыслях нет рисунка, а, следовательно, нет и творения.

15 марта. Пятница. Продолжительное и утомительное заседание в Департаменте наук и промышленности под бездарным председательством адмирала Чихачева. Речь идет о трудовых артелях. Силюсь освободить их от канцелярских обременительных формальностей и произвожу разногласие о порядке утверждения их уставов.

В новом клубе сенсационное избрание в члены Витте.

16 марта. Суббота. В Департаменте законов представление Сипягина о том, чтобы в присоединенной по Берлинскому трактату части Румынии ввести сословное крестьянское управление со всеми его уродствами, в том числе и волостным судом[701]. Доказываю нелепость подобного предположения и произвожу опять разногласие, на этот раз подавляющее для министра внутренних дел.

18 марта. Понедельник. После общего собрания в Гражданском департаменте польские дела при участии находящегося в Петербурге варшавского генерал-губернатора Черткова, который от времени до времени произносит несколько весьма отрывочных фраз, но, к удивлению моему, по главному делу всецело присоединяется к заявленному моему мнению.

20 марта. Среда. Продолжается под председательством Палена рассмотрение нового Уголовного уложения. По его предложению и настоянию усиливается наказание за браконьерство тем, что устанавливается не существовавшее доселе правило об отнятии оружия у браконьера.