Дневник, 1893–1909

На это Плеве дает такой ответ: «Совершенно секретно я должен сказать Вам, что я отнюдь не сектант в теориях о землепользовании. Я сознаю, что коллективизм и выразитель его — общинное владение — вздор, ведущий лишь к неурядице. Но я не могу допустить внезапного распространения на крестьян общегражданских прав во всей их полноте; переход к такому строю должен быть постепенный и вначале непременно должен сопровождаться[718]. Считаю также необходимым сохранение известной части земельной площади в неотчуждаемом владении крестьян (Bauerland[719]) и, не допуская возможности, чтобы вся земля перешла в latifundia[720], а крестьянское население превратилось исключительно в наемных рабочих».

Я отвечал, что с ним соглашаюсь во всем, исключая двух последних пунктов[721], по коим необходимо более детальное обсуждение для высказания мнения. Во всяком же случае до разрешения этого вопроса в корне надлежит озаботиться о споспешествовании крупному землевладению войти с крестьянскими руками в производительный союз в форме аренды, испольного хозяйства, metayage[722] и т. д.

Резюмировал я этот разговор так, что, следовательно, обе комиссии могут сойтись в основах, а различие мнений может касаться лишь быстроты осуществления поставленных идеалов, предоставляя их достижения преимущественно естественному ходу событий, разумеется, не без правительственного содействия.

2 мая. Четверг. Разговор с Витте относительно предстоящего заседания Сельскохозяйственного совещания. Он настаивает на том, что у нас до сих пор идет одна безжизненная болтовня, а что так как никакое серьезное улучшение сельскохозяйственной промышленности невозможно без изменения форм землевладения и насаждения твердого права собственности, то и следует взять два-три уезда и в них, не щадя казначейских пожертвований, ввести наследственное подворное владение. На эту тему по поручению Витте составлена записка под псевдонимом Департамента неокладных сборов. Я выражаю сомнение в том, чтобы подобный проект мог при осуществлении своем принести пользу.

Витте чрезвычайно возбужден и встревожен. В этот день было у Государя в Царском Селе совещание, в коем участвовали Сольский, Плеве и Витте. Сельского Витте обвиняет в преступной слабости и уступчивости пред мнениями, очевидно исходившими из внушений негодяя Мещерского. Витте думает, что последний будет назначен членом Государственного совета и притом с другими лицами, к этому негодяю близкими!

Узнаю, что в Царском Селе Государь заявил, что не желает, чтобы закон об уничтожении круговой поруки был объявлен в какой-либо исключительной торжественной форме, а в виде обычного мнения Государственного совета. Разумеется, Сольский поддерживал это мнение, что и должно было раздражить Витте, предложившего эту форму, лестную для исходившего от него мероприятия. Точно также вопрос о сложении недоимок по выкупным платежам велено не связывать с отменой круговой поруки, а отложить до осени и рассмотреть прежде подробно. Признаюсь, что и в том и в другом вопросах я нахожу решение правильным.

В этом же совещании была речь о строящемся близ Петербурга Политехническом институте. Витте получил согласие Государя на открытие института, но Государь прибавил, что все-таки впоследствии надо будет передать институт в ведение Министерства народного просвещении. Витте возразил, что Министерство народного просвещения не может справиться с главным вверенным ему делом. Если есть специальные учебные заведения, с коими их специальные начальства справляются ныне, то зачем же передавать эти специальные заведения в ведомство Министерства народного просвещения.

4 мая. Суббота. Убийца Сипягина казнен вчера в Шлиссельбургской крепости. За несколько дней пред сим к нему был послан священник Петров, который уговаривал его просить помилования. Балмашев наотрез отказался это сделать, сказав, что подобный поступок приведет его единомышленников в уныние, тогда как смерть его побудит их к новым энергическим действиям.

Заседание Сельскохозяйственного совещания. Мелкий кредит. Я настаиваю на том, что всякий кредит должен быть чужд безвозвратности и безвозмездности. Чиновничьи сердца далеки от сочувствия моему заявлению.

Покончив с мелким кредитом, Витте предлагает обменяться мыслями по содержанию двух записок (Ленца и Федорова), в темных красках изображающих положение и хлебопашества, и скотоводства, и вообще всякой сельскохозяйственной производительности в России.

Неумолкаемый Семенов, по обыкновению желая отстаивать превосходство общинного владения и выставляя себя бесспорным авторитетом в деле статистики, доказывает неверность приводимых в записках цифр и неосновательность выводимого из этих цифр пессимизма. Его поддерживает валкий[723] во взглядах Ермолов.