Дневник, 1893–1909

Шипов отвергает такое предложение как несогласное со смыслом предлагаемого его единомышленниками адреса. Манухин, бывший министр юстиции, утверждает, что такого представления не существует. Бывший тульский губернатор Арсеньев рассказывает, как он был свидетелем того, что толпа с красными флагами, распевая революционные песни, встретила толпу, несшую портрет Государя и распевавшую «Спаси, Господи, люди Твоя»; как между обеими группами произошла схватка, окончившаяся избиением революционеров и судебным преследованием для монархистов, коим едва ли можно отказать в распространении амнистии. Предложенную Самариным поправку предлагают баллотировать и по требованию либералов в форме переклички всех присутствующих. Этим путем они полагали запугать баллотирующих, но, к удивлению, на их стороне оказывается сорок восемь голосов, на нашей — восемьдесят восемь.

6 мая. Рождение императора. В 9 часов утра отправляюсь по экстренному поезду в Петергоф. Из членов Государственного совета приглашены лишь статс-секретари, числящиеся как бы равными в чине с генерал-адъютантами. По приезде в Старый дворец вижу человека во фраке и галстуке, одиночно блуждающего по гостиным. Оказывается, что это — Муромцев, председатель Государственной думы. При входе в церковь он проходит на первый план лиц, стоящих за императорской Фамилией, и не отступает [ни] на шаг от Фриша, в Государственном совете председательствующего. После обедни приносятся поздравления, то есть поклон и пожатие руки императора, поклон и рукоцелование императриц. Порядок шествия таков: придворные дамы, статс-секретари и министры, председатель Государственной думы, первые чины двора, государева свита, прочее офицерство. Завтракают в Большом Петровском зале за круглыми столами с букетами цветов посреди каждого стола. Сижу возле графини Бенкендроф: умна, злоречива, словоохотлива, смеется до упаду. Витте, с которым я больше двух месяцев не разговариваю, подходит ко мне, выражая желание приехать ко мне. Я ему отвечаю, что опасаюсь, что его убьют, но он отвечает, что не боится более этого и настаивает на необходимости меня видеть. Опять какая-нибудь проделка. Знакомлюсь с Зарубаевым и Даниловым — маньчжурскими героями. Возвращаюсь опять с Паленом. Его позвали после завтрака в Малую гостиную, куда императорские величества, к сожалению, удалились, вместо того чтобы разговаривать со своими гостями, и здесь император выразил ему благодарность за то, что Пален настоял на необходимости открыть сессию новых законодательных палат торжественным приемом и тронным приветствием. Благодарность эта знаменательна тем, что со времени ходынского несчастья, в течениие одиннадцати лет, Пален был в немилости за то, что, проведя следствие, указал на виновных, заслуживших наказания. С нами в вагоне граф Шереметев, который сокрушается о всем происходящем и отказывается ездить в Государственный совет. Вслед за приездом домой приезжает к нам Зарубаев. Се — человек. Ум, энергия, сдержанность, прямота, не говоря о мужестве, прозорливости и многих качествах, отличающих полководца.

7 мая. Узнаю, что прошлой осенью возбуждение в гвардейских полках против революционеров сделалось до того сильным, что полковые командиры, собравшись у петербургского градоначальника, предварили его об угрожающей опасности военной контрреволюции. Градоначальник уведомил об этом главнокомандующего Петербургским военным округом великого князя Николая Николаевича, который собрал полковых командиров и убеждал их не допускать восстания, обещая, что он первый станет во главу движения, когда увидит в том необходимость. Вслед за тем Николай Николаевич поехал к Витте — объяснить ему опасность положения. Немедленно вслед за тем начались аресты и энергические меры, прекратившие разражавшуюся революцию.

8 мая. Понедельник. Продолжительное скучное заседание в Мариинском дворце под председательством Голубева. Комиссия, избранная для начертания наказа, по чиновничьему обычаю переворачивает каждую запятую, тогда как для столь нового учреждения невозможно все предвидеть, а следует начертить главные линии, предоставив жизни их заполнить, тем более что наказ — не закон, а может быть изменен ежечасно самим Советом.

9 мая. Один из бесчисленных праздников, обедняющих русскую землю. По приглашению Юсуповых обедал с ними и великим князем Владимиром Александровичем и Марией Павловной в помещении Нового клуба. Пиршество протекает нескладно.

10 мая. Среда. Второе заседание комиссии о наказе. Горячие споры о комиссиях. Чиновники никак не могут понять необходимость учреждения комиссии о торговле и промышленности. Тимирязев тщетно силится доказать эту необходимость.

В «Правительственном вестнике» напечатан указ об увольнении Сольского от обязанности председателя Государственного совета. Он, наконец, понял, что эта должность ему не по силам. Витте всеми силами добивается попасть в председатели или хотя бы в вице-председатели. Всеобщая к нему ненависть и особливо вражда Горемыкина, вероятно, помешают этому новому для России бедствию.