Дневник, 1893–1909

9 июня. Приехавшая в Петербург после продолжительного пребывания в Петергофе Е. А. Нарышкина, пользующаяся особым расположением Их Величеств, рассказала мне, что в частных разговорах с императрицей и императором она часто слышала от первой, что переживаемое ими время тяжело, как всякое время великих преобразований, но обещает счастливые году ее сыну, а от второго, что он сделал все, что считал возможным, но что теперь считает необходимым предаться терпению.

13 июня. Вторник. Посещаю Сольского, который уезжает в Баден-Баден. На вопрос его, кто виноват в наших теперешних несчастиях, я категорически отвечаю: Александр III, который по вступлении на престол вследствие назиданий Победоносцева, Каткова и Ко отверг утвержденное и отцом его, и им самим предложение созвать представителей земства для сотрудничества с Государственным советом и, будучи человеком ограниченного ума и упрямого характера, стал коверкать законодательство Александра II, не понимая, что делает. Сына своего не воспитал, так что он, вступив на престол, под влиянием отцовских креатур продолжал действовать в их смысле, что и не могло не привести нас к теперешнему ужасному положению.

Сольский соглашается с таким взглядом и вспоминает, что за несколько дней до смерти императора Александра II было созвано у наследника в Аничковом дворце совещание под его председательством. Решено было принять проект, представленный Лорис-Меликовым, поручив ему доложить этот проект Государю, который утвердил этот доклад в воскресенье утром, за два часа до своей смерти. Великий князь Константин Николаевич рассказывал Сольскому, что после смерти императора он, великий князь Константин Николаевич, перечитывая аккуратно веденный им дневник, нашел, что 4 апреля 1866 года он докладывал своем брату о необходимости введения представительного правления, что Государь выразил на это согласие, и обрадованный Константин Николаевич поехал председательствовать в Государственный совет, куда вскоре вслед за тем приехал герцог Николай Максимилианович Лейхтенбергский и сестра его, принцесса Баденская, сообщить, что в Государя стреляли.

Навещаю Дубасова в приобретенном и устроенном им доме на Сергиевской улице. Рассказывает чудесное его спасение; уезжает отдохнуть заграницей; сообщает, что видел Горемыкина и министра внутренних дел Столыпина. В принципе решено распущение Думы, но полагают, что надо дать ей время утратить всякое к себе уважение. В этом смысле подана Государю записка от «кабинета» министров.

17 июня. Суббота. Вечером заседание «правой» у Гончарова. Обсуждается вопрос о том, как отнестись к полученному от «партии центра» приглашению вступить в их среду, причем сообщена их программа. Различие этой программы от нашей заключается в том, что устанавливается «дальнейшее развитие конституционных учреждений» в противность Основным законам, а также равноправие не только различных территорий, но еще и отдельных племен, территорий не имеющих, то есть евреев. Этих двух пунктов «правая» не принимает, соглашаясь во всем остальном действовать заодно с «центром». Предлагают изложить согласно сему программу для сообщения ее «центру». Я решительно восстаю против такого писания и настаиваю на том, что довольно словесного по сему предмету объяснения. Со мной соглашаются присутствующие. Князь Косаткин и граф Олсуфьев настаивают на том, что Совет не может продолжать своего постыдного бездействия, а необходимо должен приступить к разработке законов и тем выставить свое превосходство перед Думой, занимающейся исключительно пересыпанными бранью запросами. Снискав репутацию деловитости, Совет окажет услуги правительству в случае распущения Думы. Мнение это не лишено основания.

Июль

5 июля. Среда. Бесконечное чтение советских дел, многочисленность и продолжительность советских заседаний, слабость зрения — все это вместе взятое оправдывает допускаемые мной на этих страницах пробелы; а между тем события, и притом ужасные, ежедневно надвигаются одно за другим. Газеты испещрены известиями о грабежах, захватах, убийствах; Государственная дума претендует играть роль национального Конвента, а нисколько не законодательной палаты. Она рассылает во все стороны своих агентов, чтобы организовать вооруженное восстание. Она требует увольнения нынешнего горемы-кинского кабинета и замены его министрами, взятыми из думской среды. Правительство ни на какие энергические меры не решается; армия развращается до того, что ближайший к Государю Преображенский полк переходит на сторону революционеров; по улицам затруднительно ходить вследствие преследований и нападений безработных и так называемых хулиганов; со всех сторон скопляются грозные во всех отношениях тучи.