Дневник, 1893–1909

30 марта. Четверг. Приезжает Анненков и рассказывает, правда, со свойственным ему преувеличением, тем не менее и в общих чертах характерную историю.

Преследуя его и по личной ненависти, и как представителя режима Абазы, Витте внушил своему клеврету государственному контролеру Филиппову мысль доложить Государю о необходимости поручить ему, Филиппову, вместе с министром юстиции Муравьевым рассмотреть важнейшие, упадающие на Анненкова по производству общественных работ обвинения.

Между тем весь отчет Анненкова находился на рассмотрении специального совещания под председательством Сольского, а обвинения Филиппова, изложенные в секретном всеподданнейшем отчете, рассматривались в Комитете министров.

Комитет министров, получив новое, сообщенное Филипповым высочайшее повеление, представил Государю […][439] о необходимости и имеющие быть выработанными новые обвинения передать также в Комитет. Государь, разумеется, с этим согласился, и таким образом проделка Филиппова сделалась безрезультатной. Тогда война приняла новый оборот. В немецких газетах, в особенности в «Berliner Tageblatt», стали появляться обвинительные и, можно сказать, позорные против Анненкова статьи. На его счастье в том же листе началась серия статей, доказывавших необходимость прогнать за неспособность министра внутренних дел Дурново и назначить на его место Муравьева, ближайшего друга Витте. Получив таким образом в лице Дурново союзника, Анненков добился того, что чрез жандармскую полицию разыскали автора немецких статей — рижского еврея Питерса.

Под угрозой высылки из Петербурга он сознался, что материал для статей доставлен ему из Министерства финансов.

Тогда Анненков, пригласив трех генералов из числа своих приятелей в секунданты, написал Витте письмо, требуя опровержения его статей в тех же газетах, а в противном случае посылал ему вызов на дуэль.

Витте отвечал вежливым письмом, что он чужд статьям «Тагеблята»[440], но Анненков дал ему несколько дней срока для исполнения предъявленного требования, не отступая от вызова в противном случае.

Апрель

2 апреля. Воскресенье. Пасха. Приема и поздравлений в Зимнем дворце нет по случаю траура. Главные назначения высших правительственных лиц таковы: Рихтер, истомленный нелепым порядком исполнения своих обязанностей по Канцелярии прошений, увольняется от этих обязанностей. Он остается командующим Императорской главной квартирой, а Канцелярия прошений делается отдельным учреждением, во главу коего назначается главноуправляющим Сипягин. Человек ловкий, покладливый, недурной, но негосударственный, его программа будет: угодничать, избегая поводов к обвинению в подличании.

5 апреля. Среда. Вечером Заседание совета нашего Рисовального училища. Рассматриваем исполнение сметы 1894 года, бюджет 1896.

Тяжелая борьба с Месмахерами и в особенности с младшим братом, несносно грубым, невоспитанным и цинически самолюбивым человеком, в практические сведения коего безусловно верит старший брат, умеющий владеть только карандашом.

6 апреля. Четверг. Заседание Соединенных департаментов по представлению Витте о разрешении совершать сделки на золотую валюту; он отказывается от права установлять известные в казну платежи в золотой монете. По моему мнению, разрешение совершать сделки на золотую монету без мероприятий к фиксации курса будет безрезультатно, потому что, если теперь заграничные капиталисты не решаются присылать в Россию свои капиталы, не зная, что получат обратно, то тогда русские подданные будут опасаться занимать металлические суммы, не зная, в каких размерах бумажной стоимости придется ее возвращать.

Такое мнение я и высказываю с легкой по адресу Витте иронией.

Любопытна при этом вступительная речь председателя Сольского, который заявляет, что дело это рассмотрено в Финансовом комитете, но что после того, как состоялось в Финансовом комитете единогласное постановление, в журналах и в общественном мнении выразилась такая оппозиция этой мере, что члены комитета не должны более считать себя связанными высказанными мнениями и могут заявлять, что угодно!!!

К чести собрания надо прибавить, что такое заявление похоронено было молчанием.

Вечером того же дня собрание Исторического общества у Государя в библиотеке Аничковского дворца.