Дневник, 1893–1909

Павел. Четвертый, младший из дядей императора, ничтожная бесцветная личность, занятая прежде всего корыстными заботами. Унаследовав от отца несколько миллионов в более раннем, чем братья его, возрасте, Павел старался жить как можно более в Зимнем дворце на даровщинку и, постоянно откладывая значительную часть своего дохода, скопил большое состояние. Будучи поставлен в необходимость приобрести дом, он купил у жены моей […][510] дом на Английской набережной за 1 миллион 600 тысяч рублей, но затем и доселе продолжает пользоваться летним пребыванием в загородных дворцах племянника, не решаясь купить дачи.

Скупость его такова, что когда врач для здоровья детей его посоветовал завести корову, то он приказал своему гофмейстеру попросить, чтобы корову ему подарили с императорской царскосельской фермы.

Командование гусарским полком он был принужден сдать вследствие истории с офицерами. Конным прокомандовал, потому что наученный горьким опытом слепо следовал указаниям полкового адъютанта Трепова. Теперь, к великой своей радости, достиг звания генерал-адъютанта и должности дивизионного генерала.

Его единственный выдающийся талант — играть комедию. Я не видал на русской сцене такого совершенного первого любовника. Но какая от этого польза царю и Отечеству?

Великий князь Михаил Николаевич. Последний из сыновей императора Николая — любопытная личность. Это бесспорно добрый, в общем смысле честный человек, но до того бесхарактерный, подобострастный пред властью[511], а тем паче царской, до того приверженный к старым отжившим формам, не разумея сущности, ими облекаемой, смертно различающий добро от зла, но останавливающийся пред решительностью провести это различие в жизни, а сообразно сему сортировать людей, их поступки и отношения к ним. Председательствуя в Государственном совете, он старается предугадать, какое мнение должно понравиться Государю, и заявляет его без всякого отношения к сущности этого мнения. Он безукоризненно вежлив и предупредителен со всяким, но это драгоценное и ныне редкое достоинство есть лишь результат хорошего образования, а никак не выражение внутреннего его расположения к людям, кои для него отличаются одни от других лишь нумерами своих чинов.

Он сам говорил мне, что всякий, с ним говорящий, легко может убедить его в том или ином.

При всем том он верен в дружеских (правда, не требующих от него жертв) отношениях. Но может ли такой человек принести своими советами пользу в важных вопросах государственного управления?

Стоит ли упоминать о Константине Константиновиче, напыщенной, высокомнящей о себе бездарности, о его брате Дмитрии, для которого, кроме лошади, никакого иного создания на свете не существует[512], о Николае Николаевиче, которого почитают хорошим кавалерийским генералом, но который, живя с какой-то разведенной лавочницей[513], привык к грубости, делающей невозможной службу с ним для порядочных людей.

Нечего упоминать о Михайловичах, жадно преследующих личные цели служебного повышения, чванного важничания, возможно большего обогащения, словом, всякого рода карьеры.

Переходя от членов царствующего семейства к высшим чиновникам (так как независимых вне чиновничьего круга людей более не существует), нам представляются следующие лица.

Прежде всего, Победоносцев. Влиятельнейший советник Александра III, учитель нынешнего Государя, в преклонных летах, проведший жизнь в служебном, ученом, литературном труде, обладающий чрезвычайной начитанностью, бесспорно чуждый корысти, искренно любящий Россию, преданный престолу, но при всех этих достоинствах лишенный всякого практического смысла, фанатик, полагающий религиозную нетерпимость в основу своих политических убеждений, видящий в европейских государствах, в стремлении западных народов без всякого разбора творение дьявола, человек, готовый отвечать «нет» на все, что не входит в цикл его на Москве сложившихся поповски-профессор-ских симпатий. Он везде видит пропасти и овраги, готов повсюду ставить перила, суживать путь, хотя бы путь этот лежал по степной равнине и по пути этому предстояло следовать самому царю. В первые дни царствования в Ливадии Победоносцев оказал услуги написанием нескольких актов, устранением формальностей при приеме православия царской невестой, но, конечно, исключительно отрицательная сила не могла сохранить продолжительного на юного владыку влияния, что, по-видимому, и начинает сказываться.

Граф Воронцов-Дашков. Ближайшее к покойному Государю за все его царствование лицо, видевший юного Государя со дня его рождения чуть не ежедневно, горячо покровительствуемый императрицей-матерью. Должен бы был иметь влияние, но недостатком достоинства, самовластным и бесцеремонным отношением ко всем членам царской семьи, бестактными выходками и дурным выбором подчиненных восстановил против себя не только членов царской семьи, но и самого императора.