Дневник длиною в жизнь. История одной судьбы, в которой две войны и много мира. 1916–1991

Мне было очень досадно, что она не выйдет, так как таким образом и мне одной не гулянье, на других девчат я не надеялась, выходят гулять они редко. Но сразу я домой не пошла, а осталась сидеть у Мани на крыльце. Вскоре подошли ребята, пришел Коля Антоновский. Вдруг вижу: идут Зоя и Настя. Это меня прямо воскресило, значит, есть с кем гулять вечер. Меня заставили принесть гитару. Так как на крыльце было тесно, то пошли на бревны. Я поиграла немного на гитаре, но потом бросила. Шура-кузнец вынес балалайку, и мы с ним вместе играли девчатам танцы. Потом Леня пошел домой, и я отдала ему гитару. Коля Антоновский принес яблок. Опять началось кидание. Рябята, сидевшие отдельно от нас, не на шутку рассердились на то, что им то и дело попадало яблоками по всем частям головы. Пришлось эту забаву прекратить, тем более что яблоки все вышли. Посидев немного на бревнах, девчата собрались домой. Я пошла с ними. Ребята с балалайкой пошли за нами. Девчата домой пошли не сразу. Несколько раз прошли мы по деревне. Я знаю, что девчата ходили из-за меня, но мне домой идти не хотелось, да кроме того, не хотелось идти без своего провожатого, и я ждала момента. Вначале я хотела проводить Зою до дома и потом идти домой одной. Но это не удалось, потому что среди дороги стояла непролазная лужа, мне в туфлях перейти невозможно было. Девчата пошли меня провожать. По дороге привязался к нам Коля Антоновский и стал отнимать у меня свою палку, которую я взяла у него еще на бревнах. Я сказала ему, что палку отдам, когда пойду домой. Против нашего дома мы расстались с веселой компанией. Коля пошел меня провожать. Я ожидала, что он, как всегда, постояв немного, уйдет. Но он против обыкновения довел меня до самого крыльца, а потом мы, за неимением места для сидения, остановились около нашей клетушки, где хранились дрова и находились цыплята. Сидеть на крыльце я побоялась, нас мог бы услышать дедушка, потому что спит он очень чутко. Простояли мы порядочно. Говорили о чем, сказать трудно, разговор был пустяковый, отрывистый. Ребята еще не ушли и ходили по улице с громкими песнями. Коля сказал, что это его ждут. Он спросил меня, знают ли наши про мои ночные гулянья. Я сказала, что нет. Значит, все уже об этом знают, все говорят, и, таким образом, нетрудно узнать об этом нашим. Не знаю, как назвать на здешнем языке наши отношения с Колей, но из его разговора я поняла, что это не простая буза[25].

Мы стояли как раз против окна Колосковых. Вдруг у них зажегся огонь. Я как-то невольно отошла к крыльцу, боясь, что нас увидят. Но все равно нас, наверное, видели, потому что ночь была светлая. Если это так, то все пропало. Боюсь, боюсь и боюсь. Глупый деревенский народ если начнет говорить, то уж как следует наплетет того, чего и не было на самом деле.

Не знаю, придется ли сегодня гулять, кажется, девчата не собирались, Коля тоже. Теперь надежда только на Маню, может, она выйдет. Стало темно, кончаю писать.

19 августа, воскресенье

Все эти дни мне не удалось написать в дневник ни одной строчки, потому что было пропасть дела. Погода стояла хорошая, и нужно было убирать сено. Четверг и пятницу мы убирали сено и до того уставали, что к вечеру ноги не двигались, но на улицу я все-таки шла. На улице эти дни было не очень весело. Из девчат были только Маня да я. Ребят тоже было только трое. Коля Антоновский два дня не выходил, так что мне было плохо[26]. В пятницу наши начали жать. Я тоже попробовала, и мне с охоты понравилось.

Все дни я только и думала об одном, как бы побузить с Колей. Но, на мое несчастье, он целых два дня не выходил на улицу[27]. Наконец в пятницу он вышел, и тут я сделала величайшую глупость. Когда он стал уходить домой, то я просто-напросто стала не пускать его. После я очень пожалела об этом, но тогда мне было все равно, мне тогда хотелось с ним побузить. Это мне все-таки удалось. Мы побузили немного у евтисовского дерева, до крыльца он меня провожать не пошел, потому что был в валяных сапогах, а у нас было грязно. Он спешил домой и обещал в субботу гулять дольше.

В субботу приехали папа и мама и, конечно, навезли целые мешки гостинцев. Приезду я их очень рада, хотя гулять теперь мне опаснее. Учиться мне 15 сентября, значит, я еще буду здесь почти месяц. Как и полагается, с приездом выпили, и дедушка до того выпил, что лег спать и жать не пошел. Пришлось бабушке одной идти жать. С ней вместе пошли я и Валя. Я жала вместе с бабушкой и напарилась до ужаса, потому что было очень жарко. После обеда жать пришлось меньше. Рожь была плохая, и ее пришлось косить.