Дневник. На Поместный Собор. 1917–1918

Что касается председательства преосвященного Антония, то я должен сказать: я плохо веду заседание, но он — куда хуже. При нем очень большой беспорядок, шум, гам, а он не обращает никакого внимания. Вышел даже маленький скандал. Архимандрит Иларион, возражая оппозиции, между прочим, прошелся по адресу г[оспод] Покровского и Кузнецова, которые якобы во всем видят контрреволюцию, т. е. являются слишком подозрительными. Поднялся шум, протесты. Обиженные протестовали, что Председатель не остановил оратора, и Покровский подбежал к архиепископу Антонию и нервно обратился к нему с вопросом: „Что? Есть у нас Председатель или такового нет?“. В своей речи по личному вопросу он тоже прошелся по адресу архимандрита Илариона и архиепископа Антония, которых он [сожалеет]. В сущности, это новое оскорбление. Но преосвященный Антоний весь этот инцидент обратил в шутку, сказав, что он первый раз председательствует, а потому и допустил оплошность, а затем г. Покровский уже отомстил ему, когда обратился с недоуменным вопросом о председателе. Причем этот инцидент архиепископ Антоний так персонифицировал, что вызвал хохот у членов Собора. Словом, — состоялся водевиль*. Навряд ли такой водевиль уместен на Соборе. Некоторые предполагают, что преосвященный Антоний нарочито так поступает с целью дискредитировать Собор.

Воскресенье. 19-е ноября. Служили в храме Спасителя с преосвященными Самарским Михаилом и Иоасафом Дмитровским. Пред Литургиею был совершен молебен по поводу начинающихся сегодня выборов в Учредительное собрание, а после литургии — панихида по митрополиту Филарету* по случаю 50-летия со дня кончины его. Пред молебном читано было соборное послание* ключарем А. Хотовицким, который затем прибавил от себя несколько чувствительных слов. А вместо причастна речь говорил протоиерей Марков*, настоятель собора, о митрополите Филарете, при котором он учился в Академии. Нечего и говорить, как мне всегда отрадно служить в соборе, где я был хиротонисан во епископа.

С трех до шести вечера в митрополичьем помещении было епископское совещание. Одним из предметов обсуждения был вопрос о ритуально-богослужебном и, так сказать, о бытовом отношении к Патриарху. Например — о порядке поминовения Патриарха*, о совместном служении епископов с ним, о жезлах и митрах при богослужении, об обычном приветствовании его, с целованием ли руки, с падением ли ниц и т. д. Выяснилось, что практика и на Востоке теперь, и у нас — прежде была различная, а в иное время и в иных местах была унизительная для епископского сана. Этим мы не должны руководиться, а тем принципиальным положением, что Патриарх — первый между равными. Несколько не соглашался с этим архиепископ Сергий и преосвященный Прокопий Елисаветградский. Они стояли на идейном значении Патриарха. И потому на оказании ему известного рода и высших преимуществ, выражающихся, например, в целовании руки, так как, например, целование руки старшему брату ничего не заключает в себе зазорного. Тут кстати был поднят вопрос о форме взаимных приветствий между архиереями. Теперь приветствуются обычно целованием в уста. Правда, это — древний обычай. Но не менее древний и тоже имеющий значение и для иереев, которые теперь по-мирски здороваются, равно как и для мирян. Высказано было желание возобновить этот хороший обычай. Я сказал, что, принимая во внимание прекрасное значение обоих обычаев, я буду впредь их и употреблять, и советую другим то же делать.

Другим предметом обсуждения был вопрос об объявившей себя федеративною республикою Украине в связи с вопросом об автокефалии ее*. Об этом делал доклад викарий Киевский митрополит[183] Никодим, сегодня утром прибывший из Киева для доклада по поводу этих событий к Митрополиту. Двигателями автокефального вопроса является, по словам преосвященного Никодима, кучка священников киевских во главе с архиепископом Алексием (Дородницыным), пребывающим на покое в Лавре. Некоторые (например, епископ Макарий (Гневушев), бывший Орловский) епископы предлагали самые решительные меры, чтобы пресечь зло в корне, т. е. запретить в священнослужении Архиепископа и священников-бунтарей. Другие же, в том числе я, митрополит Платон, архиепископ Сергий, не соглашались с таким радикализмом, который может повести к серьезным, неправильным последствиям. Я указывал, что здесь вопрос национальный, с которым нужно быть очень осторожными, в противном случае мы в религиозном отношении оттолкнем малороссов в унию, а митрополит Шептицкий* примет их в свои объятия. Нужно лучше прежде всего вызвать сюда архиепископа Алексия и дать ему какой-нибудь северный монастырь. Для более подробного обсуждения этого вопроса постановлено собраться теперь особенно соборянам-епископам, клирикам и мирянам и в самое ближайшее время. О преосвященном Алексии все епископы высказывались с определенностию, не очень лестною с нравственной стороны. Человеку предоставлен покой в Лавре, а он агитирует против местной церковной власти. Вот он, где сказался Распутинец…