Дневник. На Поместный Собор. 1917–1918

В половине девятого вечера прибыл из Лавры нареченный и избранный Патриарх. Мы, живущие у него архиереи — митрополит Владимир, архиепископ Агафангел, я, архиепископ Анастасий и епископ Никодим Чигиринский, викарий Киевский, встретили его в первом зале, приветствовали целованием в уста и рука в руку. Трапезовали вместе. Патриарх очень доволен пребыванием в Лавре, отдохнул, в добром настроении. Рассказывал, как какие-то „товарищи“ в солдатской форме, представившие удостоверение от революционного комитета, производили обыск в его помещении* и называли его „товарищ“. Они все домогаются посещения ризницы, чтобы осмотреть и описать ее, в целях возможной будущей реквизиции некоторых драгоценных вещей для государственных надобностей. Им даны описи для ознакомления; но они не доверяют ей[184] и желают лично ознакомиться. Патриарх подозревает, что это экспроприаторы, самозванцы; дано знать в Военно-революционный комитет, который не давал никому таких полномочий. Эти самозванцы куда-то скрылись. Удивительно, с каким спокойствием и даже юмором повествовал Патриарх о приключившемся и вообще о новых своих „товарищах“.

Понедельник. 20-е ноября. Пленарное заседание Собора*. Продолжение обсуждения того же доклада, и, конечно, его еще далеко не кончили. В этом же заседании протопресвитер Н. А. Любимов сделал сообщение о беседе, которую имели, в качестве представителей Собора, он и архиепископ Анастасий с командирами большевиков по поводу предполагавшегося 21-го ноября крестного хода в Кремле по случаю торжества возведения на престол избранного Патриарха. Комендант Москвы, приняв их очень любезно, решительно объявил, что он не может дать своего согласия на устройство крестного хода по городу и на торжественный выход церковной процессии из Кремля на Лобное место для совершения молебствия ввиду невозможности поручиться за порядок в городе, который может быть нарушен злонамеренными элементами. В настоящее время он не располагает достаточной воинской силой для охраны порядка и для предупреждения весьма возможных, по его мнению, провокационных выступлений как на Красной площади, так во время следования процессии по городу. Большая часть солдат московского гарнизона находится в отпуску, поэтому получить достаточно сильные воинские наряды он не надеется. Однако на устройство крестного хода внутри Кремля, куда народ будет допускаться только по специальным пропускам, комендант дал разрешение.

По обыкновению трапезовали мы с Патриархом. После обеда присланы были из Патриаршей ризницы приспособленные в женском монастыре патриаршие облачения, и мы примерно облекали Патриарха. Какая красота, стильность, прочность, драгоценности! Сколько вкуса и понимания! Настоящие облачения ни в какое сравнение не могут идти с старинными. Саккосы, омофоры, палицы, поручи, подризники — патриархов Филарета*, Ионы*, Никона*, Адриана* и т. д. Одно великолепие — и по красоте и по прочности материи. Они и теперь совершенно свежи. Вот она, самобытность русская! Обрядили Патриарха для завтрашнего настолования.

Всенощную Патриарх служил в Крестовой и выходил на литию и величание.

Вторник. 21-е ноября. Исторический день в Русской Церкви: в Кремле, в большом Успенском соборе состоялось возведение Патриарха Тихона на Патриарший престол*. Но нерадостно совершилось это великое торжество в истории Русской Церкви. Израненный Кремль встретил своего Патриарха не в красоте и велелепии, а в истерзанном и омраченном виде. Это торжество скорее было похоже на великий печальный обряд, нежели на радостное венчание отца великой церкви.