Дневник учителя. Истории о школьной жизни, которые обычно держат в секрете

Он широко улыбается. Я пожимаю ему руку и спрашиваю, как сложилась его жизнь. Он вовсе не раздает листовки, а работает в офисе неподалеку, но копит деньги, чтобы пойти в колледж изучать спортивный менеджмент. Мне очень приятно видеть его, и я решаю пересмотреть свой язык тела на улице.

Нападки на исполнительного директора

В рамках менеджерского обучения я оказываюсь на масштабном учебном мероприятии, основным докладчиком которого значится Дэйм Гленис Стейси. Это исполнительный директор Управления регулирования норм квалификации и экзаменов – сторожевого пса аттестации в школах. Об этой организации мне известно лишь то, что она поддержала экзаменационный комитет, который изменил границы отметок за экзамен по литературе в 2012 году, в результате чего множество детей по всей стране получили баллы ниже ожидаемых. Объединения учителей подали в суд на Управление с требованием пересмотреть границы и поднять учащимся отметки, но проиграли дело.

Когда под веселую музыку и аплодисменты зала Стейси выходит на сцену, я снова чувствую негодование, обиду и гнев. Я помню лица детей, которые нетерпеливо открывали конверты с результатами, ожидая, что получили хотя бы «три», но видели, что им это не удалось. И когда она начинает свою речь, я уже нахожусь на грани. Стоя перед группой учителей, многие из которых пережили фиаско 2012 года, она читает лекцию о важности справедливости в системе образования. Мне хочется кричать. Это уже слишком! Наконец она заканчивает выступление и спрашивает, есть ли у кого-нибудь вопросы.

У меня есть один существенный недостаток. Его отлично охарактеризовала моя учительница экономики миссис Уайлд, когда мне было лет тринадцать. Она раздала нам проверенные контрольные работы, которые мы вместе разобрали на уроке. Я был твердо убежден, что моя отметка должна быть на два балла выше. Дети с нормальным характером подумали бы: «А, ладно! Это всего лишь контрольная работа по экономике в конце девятого класса. Учительница все равно лучше знает, что делает, потому что у нее большой опыт».

К сожалению, ко мне это не относилось. Я отстаивал свою позицию всю большую перемену. Я спорил, как адвокат, который борется за клиента, ставшего жертвой самой серьезной судебной ошибки XX века. Учительница подняла мне отметку, только чтобы я отстал. Я ушел, чувствуя, что смог постоять за себя, хотя на самом деле выглядел идиотом. Мне не хватило эмпатии, чтобы понять, что я лишил замечательную миссис Уайлд большой перемены. Позднее она сказала моим родителям, что у меня, по ее мнению, «гипертрофированное чувство справедливости». Она была права, но это слишком мягкая характеристика моего поведения.

Дэйм Гленис пробудила во мне то же самое гипертрофированное чувство справедливости. Когда она спрашивает, если у кого-нибудь вопросы, я чувствую, как моя рука сама поднимается, а сердце выпрыгивает из груди. Осматриваясь, я вижу десятки поднятых рук и сразу расслабляюсь: какова вероятность, что она подойдет именно ко мне? Но она смотрит прямо на меня и говорит:

– Да, мужчина в синей рубашке!

На мне рубашка синего цвета. Она подает мне микрофон, и, прежде чем я успеваю опомниться, мой голос расходится эхом по всему залу.

– Многим людям в этом зале трудно принять то, что вы говорите, поскольку произошедшее на экзамене по литературе в 2012 году было совсем не справедливым, и вы даже предстали перед судом по этой причине. Я хочу поинтересоваться, что бы вы сказали замечательным учителям из моей команды, которые рвали задницы ради детей и чей моральный дух пострадал из-за ваших действий? Что бы вы сказали ученикам, чью жизнь изменила эта несправедливость?

В зале устанавливается звенящая тишина. Думаю, она ожидала вопроса вроде: «Не могли бы вы подробнее рассказать о важности справедливости в образовании?» В итоге она отвечает:

– Что ж, во-первых, я очень хотела бы поговорить с вашей командой и все ей объяснить…

Я уже не слышу, что она говорит, потому что пребываю в шоке: теперь Дэйм Гленис, исполнительный директор Управления регулирования норм квалификации и экзаменов, придет к нам в школу.

Она сдерживает слово и через два месяца приезжает к нам. Она объясняет процесс установления границ отметок и рассказывает, почему в тот год их пришлось изменить. Суд решил, что процедура была проведена корректно, но это не значит, что произошедшее справедливо.

Многие дети не получили отметку, которую они (и их учителя) ожидали. В той или иной форме это будет преследовать их до конца жизни.

Пол говорит, что отныне мне строго запрещено провоцировать высокопоставленных лиц приезжать к нам в школу.

И снова комната для молитв