Дневник забайкальского казачьего офицера. Русско-японская война 1904–1905 гг.

Я еще не оправился от моего падения, голова сильно болела.

23 июня. Ночью ожидали нападения неприятеля; на аванпостах раздавалась довольно оживленная перестрелка, но там, где ночевал генерал, отряд всегда пользовался полным отдыхом. Он не позволял себя тревожить без крайней необходимости и сам не тревожил других.

Дождь, который пошел с вечера, остановился; мы продолжали отступление и остановились в семи с половиною верстах от Сяосыря, где были хорошие помещения, но мало корма для лошадей. Один только Меликов, содержавший здесь пост летучей почты, знал, где можно было найти фураж, и поделился со штабами дивизии и полка.

Мы пригласили к обеду гостей, оценивших нашу кухню по достоинству; к сожалению, не было хлеба.

24 июня. Отряд пришел рано в Сяосырь, сделал короткий привал и направился к переправе на Тайцзыхэ, для следования дальше к Бэнсиху завтра или послезавтра. Наш полк должен был оставаться здесь один. Штаб полка с двумя сотнями стал в деревне в двух верстах позади Сяосыря, а первая и вторая сотни и батарея под моим начальством заняли Сяосырь.

Чтобы избавиться от батареи без снарядов, которая в случае внезапного нападения неприятеля бесполезно отнимала бы у нас сотню для прикрытия и причинила бы не мало хлопот при переправе через Тайцзыхэ, я попытался убедить батарейного командира, что ему лучше было бы уйти с отрядом к Бэнсиху, где имелись средства для починки поломавшихся и попорченных колес и лафетов; он с этим обратился к генералу и, получив его согласие, выступил без промедления под прикрытием второй сотни в деревню Санцзяцзай, где стоял штаб отряда. Эта батарея, говорили, действовала прекрасно; единственный был ее недостаток, что она не могла возить с собою более 180 снарядов и должна была бездействовать до возобновления своих запасов из Харбина, так как в артиллерийских парках снарядов к этим пушкам не было, а если бы они и были, то едва ли артиллерийское ведомство, принадлежащее к Министерству военному, согласилось бы дать снаряды для пушек Министерства финансов.

Около 6 часов вечера раздались выстрелы на заставе, в трех верстах впереди Сяосыря; по распоряжению командующего полком дежурная сотня, шестая, была выслана на поддержку заставы. Выстрелы участились, последовало несколько залпов. Через час князь Джандиери вернулся в Сяосырь и донес, что неприятельская пехота оттеснила его заставу и, двигаясь по сопкам, угрожала обоим нашим флангам. Это донесение я препроводил к генералу, добавив, что я послал разъезд под командой Черкесова для проверки этих сведений. Джандиери отправился обратно на позицию.

Черкесов донес, что в деревне против заставы было замечено шесть неприятельских пехотинцев, обход наших флангов не подтвердился.

От командующего полком я получил предписание посылать донесение на его имя, а не генералу непосредственно. Это было вызвано запросом из штаба отряда, отчего донесения получались от меня, а от полка не имелось никаких сведений. Генерал Ренненкампф часто обращался с приказаниями прямо к сотенным командирам, помимо полковых командиров, а те доносили ему непосредственно. Я думал, что в данном случае я должен был поступать так же во избежание промедления.

За выбытием Энгельгардта первую сотню принял ротмистр Дроздовский, прикомандированный к нашему полку. Меликов вернулся поздно. Мы поужинали и собирались ложиться спать, как вдруг явился Джандиери и объявил, что он отвел сторожевое охранение к Сяосырю ввиду обхода неприятеля с обоих флангов; он слышал свистки и видел на сопках сигналы электрическими лампочками, вероятно, японских патрулей и разъездов. Я спросил у сотенных командиров, что они думали о настоящем положении; они ответили, что, невзирая на то, есть ли обход или нет, мы не могли оставаться на одной высоте со сторожевыми постами, и следовало немедленно отвести сотни назад. Я с ними согласился и, послав командиру полка донесение князя Джандиери, приказал седлать и готовиться к выступлению.

В 11 часов вечера командующий полком подъехал к нам с остальными сотнями и приказал отступать к броду на Тайцзыхэ, обоз был отправлен назад раньше, как только завязалась перестрелка.

Трухин сказал мне, что он донес генералу о моем сообщении, что неприятель обходил нас с обоих флангов. Я был возмущен, так как ничего подобного я не писал: князь Джандиери, а не я доносил об этом, а я только передал его донесение, без проверки, потому что последним предписанием командующего полком мне было указано на то, что я не должен был распоряжаться самостоятельно, а ждать его распоряжения. Я просил Трухина исправить эту неточность и передать генералу, но он отказался исполнить мою просьбу.

Мы уже подошли к броду, когда было получено от генерала следующее предписание: «Удивляюсь, кем и каким образом были обнаружены обходы и охваты, когда не было ни одного выстрела. Нерчинский полк отвечает за спокойствие всего отряда».