Дневник забайкальского казачьего офицера. Русско-японская война 1904–1905 гг.

Мне было очень обидно думать, что на основании донесения Трухина генерал может считать меня виновным в напрасном нарушении спокойствия отряда. Князь Джандиери обязан был лично проверить показания своих постов и разъездов и отступать только тогда, когда более держаться невозможно; это должен был требовать от него командующий полком, тогда и полк остался бы на месте, и отряд не был встревожен. Было приказано слезать и оставаться на дороге у брода до утра. Несмотря на довольно сильный дождь, мы улеглись на землю и заснули, проклиная беспокойных начальников сторожевого охранения, выгнавших нас в поле из уютных фанз.

25 июня. В 4 часа утра все были на ногах. Командующий полком не знал, что делать, — оставаться ли на месте или вернуться на прежние стоянки, если неприятель это позволит.

Я проехал в Сяосырь, чтобы умыться, как следует. Наши сторожевые посты благоразумно провели ночь позади деревни и стояли там до сих пор, а между тем о японцах ни слуху, ни духу. Все обходы и охваты были только плодами нервно настроенного воображения. Припомнились мне слова предписания генерала Ренненкампфа: «Удивляюсь, кем и каким образом были обнаружены обходы и охваты, когда не было ни одного выстрела».

Ординарец генерала, Гейзелер, привез нам приказание переправиться назад через Тайцзыхэ и расположиться в двух деревнях на берегу реки. Я стал с первым дивизионом против брода в деревне Сиясанцзяцзай, а командующий полком с 4-й, 5-й, 6-й сотнями занял деревню подальше. Генерал с отрядом ушел в Бэнсиху.

Я получил от командующего полком следующее предписание: «Предписываю, распорядитесь сейчас же уничтожить все перевозочные средства в деревне, в которой расположены 1-я и 2-я сотни. Это приказано сделать начальником дивизии. Войсковой старшина Трухин». А когда это приказание было исполнено, от Трухина я получил записку, что уничтожать перевозочные средства не следовало, и что он полагает, что я так понял его предписание. Я ответил, что приказание было ясно, и я уже его исполнил.

Вечером офицеры собрались у командующего полком для обсуждения мер охранения. Китайские лазутчики доносили, что на месте нашего ночлега с 23 на 24 июня стоял теперь большой неприятельский отряд пехоты, один эскадрон кавалерии и 16 орудий.

Целый день было пасмурно, прояснело только к вечеру.

26 июня. День солнечный. Я счел необходимым ознакомиться с местностью впереди и за нашим правым флангом; за левым должны были об этом позаботиться сотни, находившиеся при штабе полка. Я сделал рекогносцировку и нанес на кроки местность, прилегающую к берегам Тайцзыхэ вниз по течению, а также исследовал пути и тропы через горы, по которым отряд мог бы отойти назад, если бы путь отступления на Гаолинцзы был бы нам отрезан. Ознакомление с местностью — самая важная и неотложная задача военноначальника, как для предупреждения обходов неприятеля, так и для того, чтобы напасть на него с фланга или тыла, когда обнаружится его наступление, не ограничиваясь одной пассивной обороной.

По новым показаниям лазутчиков, 400 человек японской пехоты стояло в семи верстах позади Сяосыря, выставив заставу у деревни Самяпу.

27 июня. День солнечный, но не жаркий. По приказанию начальника дивизии, доставленному летучей почтой, наш полк выступил в половине четвертого утра и проследовал по направлению к Сыгоулину. У Самяпу отряд остановился, выслав вперед разъезды. Барон Корф, отправившийся вчера вечером на разведку, вернулся и доложил, что ночью он взобрался на высокую сопку у деревни Чичаю, чтобы высмотреть на рассвете расположение неприятеля и выяснить, имелась ли у него артиллерия, как то показывали китайцы. Неприятеля нигде не оказалось. Это подтвердилось также другими разъездами. Местные жители передали им, что японцы отошли, частью на Сыгоулин, частью направились горной дорогой к Бэнсиху. Мы вернулись домой.

28 июня. Погода чудная. Обухов донес, что Цзянчан занят японцами, от 1500 до 2000 человек при трех орудиях.

29 июня. После десяти часов утра делается жарко, но очень сносно. Взвод под командою подъесаула Филиппова был отправлен на разведку по направлению к Сыгоулину. Он доходил до места боя 22 июня. Крест над могилою убитого казака стоял кверху ногами, и на нем была сделана надпись по-китайски: «Здесь похоронена собака». Кто это сделал, японцы ли или китайцы, — нельзя было узнать.

Есаул Аргунского полка Фус донес из Цзянчана, что японцы отошли на юг.

Приехал из Мукдена подполковник Заботкин и привез полку подарки: самые ценные были сахар и коньяк, по полубутылке на офицера. По случаю именин генерала Ренненкампфа вечером играли трубачи, и мы пили за его здоровье.

30 июня. Хорошая погода продолжается; когда же наступят периодические дожди, которыми нас так пугали?