Дневник забайкальского казачьего офицера. Русско-японская война 1904–1905 гг.

Мой хозяин, мельник, имел также завод для выделки жмыховых кругов; он помещался в обширной фанзе в глубине моего двора. Приспособление для выделки кругов самые примитивные: три каменных жернова приводились в движение слепыми лошадьми и осликами (для работы требовались слепые лошади потому, что они охотнее шли по кругу), раструску двигал ногами голый китаец.

В 5 часов 10 минут на взмыленных лошадях подскакали к моей фанзе четыре казака, один из них подал мне донесение: «№ 1153. 18 августа, 8 часов 50 минут утра, место отправления — 8 верст к северу от Уйянньина. Сегодня ночью японцы напали внезапно на сотню Субботина в Уйянньине, который теперь занят ими. Разведывайте и отходите на Мукденскую дорогу, не теряя по возможности соприкосновения с противником. Сообщите Мадритову — разъезд может не возвращаться к вам, оставшись у него. Войсковой старшина Трухин». Я спросил казаков, отчего они так поздно доставили мне донесение, — от места отправления до Санцзяцзы было не более восьми верст, а они прибыли только через восемь часов двадцать минуть. Они ответили, что им пришлось сделать круг более шестидесяти верст, потому что все пути к северу от Уйянньина верст на двадцать были уже заняты японцами.

Нам нельзя было терять времени, — я призвал к себе сотенных командиров, передал им о положении дела и приказал выступить через час, стараясь избежать суеты;

было необходимо поддержать бодрый дух в нижних чинах, потому что я ожидал, что ночью при отступлении мы найдем путь отрезанным неприятелем, и нам придется пробиваться.

Я написал и отправил с разъездом сообщение Мадритову. Уже смеркалось, мы выступили. Только теперь я обратил внимание на странное поведение китайцев, не сообщивших нам о нападении японцев на нашу сотню, находившуюся в одном часе ходьбы от Санцзяцзы; я вспомнил о переводчике, не была ли его перебранка с моим хозяином в связи с этим событием. Я спросил у командира 3-й сотни подъесаула Вишнякова, когда он нанял этого переводчика, оказалось, только сегодня утром; мне тогда стало ясно, что это был шпион, посланный японцами, чтобы заставить жителей молчать, а нас ввести в заблуждение относительно действий неприятеля. Жаль, что я об этом не подумал раньше и не опросил мельника и других китайцев. Следовало сейчас же связать его, но я полагал, что и так казаки его не выпустят.

От Санцзяцзы мы направились вверх по течению Тайцзыхэ и в версте свернули на север по долине, которая была мне хорошо известна, так как я два раза проехал по ней, производя рекогносцировки. Я знал, что дорога шла все время по меридиану, и нам было легко ориентироваться по Полярной звезде; но вот голова колонны повернула налево, по направлению к узкому ущелью; я послал сказать проводнику, что нам нужно идти прямо, не сворачивая в сторону ни в каком случае. Впереди остановились: оказалось, что это переводчик Вишнякова настаивал на том, чтобы непременно свернуть влево в ущелье, так как, по его мнению, это был единственный путь на Мукден; я приказал его привести ко мне, но его более не нашли — он исчез вместе с казачьего лошадью, как только понял, что я догадался о его измене. Параллельно долине, по которой мы шли, тянулась другая долина, начинавшаяся у Уйянньина и занятая прошлою ночью японцами, — вот куда хотел нас завести шпион.

Небо заволокло тучами, молния ежеминутно ослепляла нас. Мы подошли к кумирне у деревни Чаухуанцзай, когда гроза разразилась проливным дождем. Я приказал слезать, казаки надели шинели, а кто прикрылся палаткой; офицеры зашли в фанзу, где жили бонзы, они приняли нас очень радушно и угощали крепким желтым чаем. Мы отошли от Санцзяцзы десять верст. Прождавши до одиннадцати часов, когда взошла луна, мы собирались уходить; в это время вошел в кумирню мой хозяин, мельник, и сказал, что он бежал от японцев, занявших Санцзяцзы, как только мы оттуда вышли; они были так озлоблены, что намеченная жертва скрылась, что сожгли дом и завод мельника, предполагая, что он передал нам о разгроме нашей сотни в Уйянньине.

Дождь прекратился, небо прояснилось, и снова засветила перед нами наша путеводная полярная звезда. Мы перевалили через Каутулинский хребет с крутым каменистым спуском, переправились через реку и в три часа утра пришли в деревню Пацзяцзы. Сейчас же я отправил обратно сильный разъезд до соприкосновения с неприятелем; на перевале установил сторожевые посты, поставил посты на сопках у деревни и, когда все расположились, лег отдохнуть немного.